Барбара Ханней - В сердце Австралии

— Берн, — позвала она.

Услышав ее голос, он резко остановился.

— Кажется, я не могу снять ботинки. Ты мне не поможешь?

Его тело мгновенно среагировало на ее слова. При мысли, что он сейчас вернется в ванную, его охватил жар.

Когда Берн стоял там раньше, он думал только о том, как Фиона будет снимать одежду и погружаться в горячую воду. Тогда ему удалось уйти как раз вовремя. Теперь же он входил к ней в комнату с неистово бьющимся сердцем.

Девушка сидела точно так же, как он оставил ее, только одну ногу поставила на бортик ванны. Ее бледное лицо обрамляли кудряшки, намокшие от наполнявшего комнату пара.

— Извини, но я не могу сама справиться, — жалобно сказала Фиона.

— Ничего страшного, я помогу, — ответил он, стараясь не встречаться с ней взглядом.

Берн опустился на колени и стянул с нее высокие ботинки и носки. Он не мог отвести взгляда от ее маленьких изящных ступней.

К его горлу подкатил комок, и он быстро поднялся на ноги.

— С джинсами сама справишься? — спросил он.

Фиона слабо улыбнулась.

— Надеюсь, что справлюсь.

Она попыталась встать и поморщилась от боли.

— Облокотись на меня, — сказал Берн хриплым голосом.

Он поддерживал ее, пока она не выпрямилась. Он уже понял, что джинсы она сама снять не сможет, в этом не было никакого сомнения.

Чем быстрее все это кончится, тем лучше.

Стараясь выглядеть уверенно, Берн нахмурился, снова опустился на колени и расстегнул ее джины. Он увидел ее обнаженную кожу и белые шелковые трусики. Громадным усилием воли он заставил себя не смотреть на Фиону и стянул брюки с ее стройных округлых бедер.

Берн почувствовал, что она оперлась на его плечи, когда он освобождал ее ступни от джинсов. Фиона пробормотала слова благодарности.

Отчаянно желая посмотреть на нее, Берн перевел взгляд на бело-зеленую плитку над ванной и прерывисто вздохнул. Потом все-таки не утерпел и быстро взглянул на Фиону. Оказалось, что она неотрывно наблюдает за ним.

— Теперь все? Дальше сможешь сама? — спросил он.

— Да, конечно, — ее голос звучал приглушенно.

Берн развернулся. Но уже на выходе он увидел, как Фиона стоит посреди ванной комнаты, одетая в одну бледно-розовую рубашку, которая доходит ей только до середины бедер.

Не говоря ни слова, он поспешил убраться оттуда подальше.

Было уже совсем темно, когда Фиона проснулась.

Сначала девушка не могла понять, где находится. Она осмотрела незнакомую комнату, слабо освещенную звездами. Здесь был простой маленький сосновый комод, прозрачные белые занавески на окнах в старомодных рамах, а на стене висело вышитое крестиком изображение диких цветов.

Тогда она все вспомнила.

Фиона уснула в ванной и проснулась только тогда, когда услышала стук в дверь. Пришла Эллен и помогла ей выбраться из воды. Она чувствовала себя слишком усталой и разбитой, даже чтобы поужинать. Фиона завернулась в роскошный халат и с трудом добралась до своей временной комнаты. Она увидела ослепительно белые простыни, мягкие взбитые подушки и шелковую ночную рубашку приятного бледно-персикового цвета. Там даже была новая расческа.

— Берн отправил меня в Гандаварру, купить все эти вещи для тебя, — объяснила Эллен. — Он дал мне такой огромный список. Но тебе на самом деле все это необходимо, дорогая.

Как мило с его стороны.

Фиона попробовала пошевелиться и проверить, насколько сильно болят мышцы. Она долго пролежала в одном положении и боялась, как бы ей не стало хуже.

В животе заурчало, и Фиона поняла, что хочет есть. И не просто хочет есть — буквально умирает от голода. Она пропустила ужин, да и обед тоже. Утром она немного поела, а потом они с Берном пили чай на берегу реки, но это было так давно! Будет ли ей очень больно, если она проберется на кухню и соорудит себе поздний ужин?

Тут она услышала какой-то звук в коридоре. Шаги. Затем дверь открылась, и на пороге появился чей-то силуэт.

Сердце Фионы бешено забилось, и она приподнялась на локтях.

— Берн, это ты? — в волнении спросила она.

— Я хотел убедиться, что с тобой все в порядке, — сказал он, входя в комнату.

— Который сейчас час? — спросила Фиона. Сознание того, что он стоит столь близко от ее кровати, повергало ее в сладкое волнение.

— Еще не очень поздно. Около одиннадцати. Все уже легли. Ты хочешь есть?

— Да, вообще-то, очень хочу. Я как раз собиралась наведаться на кухню.

— Оставайся здесь. Я тебе принесу чего-нибудь на подносе.

Фиона откинула простыни в сторону и оглянулась в поисках халата.

— Нет, Берн, ты уже и так много сделал для меня.

— Оставайся здесь, — повторил он. — Эллен что-то оставила для тебя на кухне. Она предположила, что ты можешь проснуться посреди ночи страшно голодной. Еду надо просто разогреть в духовке.

Он развернулся и уже хотел выйти из комнаты.

— Берн, — нежно сказала Фиона, когда он подошел к двери. — Спасибо тебе. За все. Ты был так добр, что послал Эллен купить все эти вещи для меня. — Она дотронулась до кружева на ночной рубашке. — Она очень красивая.

Несмотря на то что в комнате было темно, девушка увидела огоньки в его глазах, когда он улыбнулся ей.

— Да, ты права. Рубашка замечательная.

Он вышел из комнаты, но через несколько минут вернулся с подносом и оставил его на комод.

— Пахнет вкусно, — заметила Фиона.

Девушка думала, что Берн сразу уйдет, но он остался стоять около кровати.

Она так хотела его, что ей стало трудно дышать. Дело было не только в его широких плечах, высоком росте и выдающихся мускулах. В нем была какая-то почти первобытная мужская сила, которую она никогда не чувствовала в других мужчинах.

Ее тело реагировало так, как будто он ласкал ее. Она ощущала, как глубоко внутри нее зарождается желание, и ее грудь напряглась, натягивая шелковую ткань ночной рубашки.

Он присел на край кровати, и Фиона затрепетала.

— Как ты себя чувствуешь? — мягко спросил он.

Как?… Схожу с ума от желания.

— Все еще не очень, но, думаю, жить буду.

— Наверное, ты уже никогда не захочешь ездить верхом.

— Не знаю, но уж точно не завтра.

Они оба улыбнулись, и Фиона опять поразилась. Неужели это тот самый Берн Драммонд, молчаливый и высокомерный? Почему же он сейчас смотрит на нее с таким желанием и безграничной нежностью?

Его загорелая рука лежала в нескольких сантиметрах от ее бедра, четко выделяясь на фоне белой простыни.

Догадывался ли он, что она чувствует сейчас? Понимает ли, что она все сильнее влюбляется в него?