Эмили Роуз - Одетая в лунный свет

— В дом, — прошептал Рик. Не прошло и секунды, как он подхватил ее на руки и направился к дому. Одной рукой обнимая его за шею, в другой она сжимала фонарик, пытаясь осветить путь.

Дойдя до двери черного хода, он наклонился.

— Открой дверь, Лили.

Дрожащей рукой она повернула ручку. Мэгги вбежала в дом впереди них, вероятно, в поисках других непрошеных гостей. Рик захлопнул дверь и понес Лили к лестнице.

— Рик, я слишком тяжелая. Поставь меня на пол.

— Ни за что. — Он поднялся по лестнице и вошел в спальню. Занавески были отдернуты, и лунный свет лился в окно, освещая широкую кровать.

Только около кровати Рик поставил ее на пол.

Продолжал обнимать Лили одной рукой за талию, он сдернул с постели стеганое одеяло. Взял у нее фонарик и положил его на тумбочку. Его горящий взгляд встретился со взглядом Лили.

— Черт возьми, ты должна быть уверена, что хочешь именно этого!

Простые слова, которое он сказал прерывающимся от страсти голосом, развеяли ее сомнения. Лили обвила руками его талию.

— Ты слишком много говоришь.

У Рика дрожали руки, кровь шумела в ушах.

Он сделал вдох, пытаясь вернуть себе уверенность. Рику хотелось проглотить ее, но он обуздал свой ненасытный голод и стал нежно целовать ее лоб, веки, нос. От нее хорошо пахло. Никаких духов. Только запах Лили.

Ему больше не хотелось ни откладывать, ни медлить. Он жадно поцеловал ее в губы, его язык проник глубоко в ее рот. Лили отвечала ему лаской на ласку.

Рик взялся за ее свитер и стянул его с нее через голову. Ее белый лифчик был настолько прозрачен, что он мог разглядеть тень вокруг ее шагреневых сосков. Вслед за свитером он снял с нее и лифчик, после чего теплые, мягкие груди Лили оказались у него в руках.

Он резко втянул воздух, наклонился и уткнулся лицом между этими мягкими, как шелк, холмами. Опьяняющий аромат Лили завладел чувствами Рика. Разгоряченный и нетерпеливый, он подхватил ее на руки и положил на кровать.

И только потом сбросил с себя рубашку, носки, ботинки и джинсы, но не стал снимать трусы, потому что, помоги ему небо, если она дотронется до него сейчас… Он снял с Лили широкие брюки, уронил их на пол, а потом на миг остановился, наслаждаясь видом ее длинных ног, широких бедер в прозрачных белых трусиках, тонкой талией и круглыми грудями.

Какого черта она прятала такое роскошное тело?

Его взгляд встретился со взглядом Лили. Ее зрачки расширились, дыхание стало резким и прерывистым. Опустившись на колени и наклоняясь над ней, Рик нагнул голову и сорвал поцелуй с губ Лили. Ее руки ласкали его талию, и он застонал, чувствуя, как вверх по его спине пробегает огонь. Он покрыл поцелуями пространство от ее ключицы до груди. Она выгнула спину, когда он припал к ней губами и задел языком набухший кончик.

Что это с ним? Ему тридцать четыре года, если на то пошло, а он чувствовал себя как утративший выдержку подросток. Ненасытный голод — вот что он испытывал, когда думал о Лили. А ведь поначалу Рик был уверен, что ничем не рискует. Он никак не ожидал, что дерзкая дизайнерша садов западет в его сердце. И, черт возьми, конечно, не ожидал, что будет желать ее почти все время наяву, а большую часть полуночных часов ему станут сниться о ней непристойные сны.

— Ты предохраняешься? — Ее хриплый шепот привел его в чувство.

Предохраняться? Черт побери, он совсем забыл! Сердясь на то, что утратил выдержку, Рик выдвинул ящик тумбочки и вынул коробку с презервативами, которые купил на прошлой неделе — в тот день, когда решил, что должен овладеть желанной Лили. Сдернул упаковку и натянул презерватив резкими, быстрыми движениями.

— Лили?

— Пожалуйста, люби меня, Рик.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

— Почему ты не сказала, что девственница?

От гнева в голосе Рика у Лили упало сердце.

Она дернула простыню вверх, тщательно прикрыла свое обнаженное тело и села в кровати.

— Разве моя неопытность имела значение?

Он провел рукой по лицу, вылез из постели и подошел к окну.

— Я не могу предложить тебе ничего вечного, Лили.

Она почувствовала неожиданно сильный укол прямо в сердце. Конечно, это было глупо, ведь она знала, что их роману не суждена долгая жизнь, но…

— Я об этом не просила.

Он обернулся и посмотрел на нее через плечо.

— Я не хочу, чтобы ты не правильно меня поняла. Кольцо…

Она подняла руку.

— Рик, я знаю, что ювелир ошибся. Мы это обсудили. И ты сразу заявил, что не собираешься жениться. Так что расслабься, я не жду, что ты упадешь на одно колено, прося моей руки.

Но ей так хотелось, чтобы он упал!

— Хорошо. Потому что я не могу, — честно признался Рик.

— Не можешь или не станешь жениться на такой женщине, как я?

Он сузил глаза.

— Что ты имеешь в виду?

Этот мужчина, без сомнения, был бы отличной моделью для статуи в саду. По сравнению с ним Давид Микеланджело выглядел неразвитым мальчиком. Как он может там стоять и что-то обсуждать, когда оба они голые? Может быть, Рик и привык, что у него в постели женщины, но она никак не могла сосредоточиться, потому что ее отвлекали его широкие плечи, узкая талия и очень мужественный вид. Лунное сияние освещало крепкие мускулы его рук, плеч и живота.

Лили рывком села на краю постели, волоча за собой простыню, и натянула трусики.

— Вряд ли меня можно назвать женщиной твоего круга.

Он вздохнул, провел рукой по волосам и взъерошил их.

— Проблема не в тебе, Лили, а во мне. Я — сын своего отца. Весь в него.

Она застегнула лифчик. Потом потянулась к вывернутому наизнанку пуловеру, но, услышав, с какой болью произнес Рик последние слова, замерла в нерешительности.

— Я не понимаю…

Рик несколько минут молчал, и она уже подумала, что он не станет отвечать.

— Моя няня и ее приятель похитили меня, когда мне было пять лет. Запросили выкуп в полмиллиона долларов. Мой отец решил, что я не стою таких денег. Он отказался платить.

— Почему? И как ты спасся? — ахнула Лили.

— Почему? Потому что для моего отца нет ничего важнее денег. Они для него важнее, чем моя мать. Важнее, чем я. К счастью для меня, моя няня не собиралась становиться убийцей. Она бросила меня в парке одного, когда поняла, что ей не заплатят. Я остался невредим, если не считать того, что очень испугался и хотел есть.

Остался невредим, если не считать боли, которую испытал, усомнившись в любви своего отца. Лили прижала руку к груди и тщетно попыталась найти нужные слова.

— Но это не меняет фактов. Мне тридцать четыре года. Я никогда не испытал ничего похожего на любовь. Я точно такой же, как мой старик, бессердечный сукин сын, не способный любить.

Сердце Лили словно разорвалось пополам.