Мэрилин Маккинли - Ночные грезы

— Чтобы обнимать и ласкать тебя. — Взгляд его неотразимых глаз обволакивал ее. — Нам всем это иногда нужно. Даже мне, — насмешливо сказал он.

— А что, я выгляжу так, словно нуждаюсь в чьих-то ласках? — с издевкой спросила она, но сердце ее бешено колотилось и рука в его ладони была ледяной, несмотря на теплый вечер.

— Да.

Уиллоу задохнулась от прямоты ответа, желая, чтобы кто-нибудь в этот момент обнял и утешил ее. Но все было так плохо, что она ничего хорошего больше ни от кого не ждала.

— Ты не прав, Джордан. — Она вызывающе откинула голову. — Мне никто не нужен, кроме дочери.

— Дани — ребенок, а тебе нужна не детская любовь, — отрубил он.

Если бы Расселл не рассказал ей о Джордане, она, может быть, и поддалась бы соблазну искать утешения в его объятиях, ведь он уже доказал, что может заставить ее забыть обо всем на свете. Но для Джордана она — вторая коварная Клаудиа, которая сознательно забеременела, чтобы выйти замуж. Она допустила огромную ошибку, оказавшись в постели Расселла, и никогда не повторит ее, уступая настойчивости Джордана.

— Ты забываешь Расселла, — усмехнулась она. — Он всегда готов предоставить мне любые любовные утехи.

— А ты не забываешь о существовании Джеммы Лэард?

— Нет, — отрицательно покачала она головой. — Мисс Лэард не делает секрета, что их роман длится много лет. Но я могу тебя уверить, что в прошлом Расселл никогда не отказывался разделить со мной постель.

— Вы с Расселлом не подходите друг другу, — коротко сказал он. — Ты переменилась с тех пор, как он приехал, а я никогда не видел его таким взвинченным. — Он крепко сжал губы.

— Джордан, — вздохнула она. — Расселл и, следовательно, наши с ним отношения тебя не касаются.

— Я хочу быть тебе другом…

— И очень близким!

— Может быть, нам лучше отложить этот разговор до твоего возвращения в Лондон?

Карие глаза смотрели осуждающе.

— Нет, — отрезала она, вставая. Расселл очень ясно дал ей понять, что собирается вернуться в ее жизнь, и ее год «свободы» закончен. — Послушай, я прошу прощения, но должна пойти помочь Барбаре упаковать вещи. Мы уезжаем рано утром.

— Уиллоу, не отталкивай меня. — Джордан тоже поднялся и встал рядом. — Я… ты бы стала относиться ко мне по-другому, если бы я сказал, что начал любить тебя? — Он смотрел на нее почти с обидой.

Уиллоу прекрасно поняла, с каким трудом далось ему это признание, и испытующе посмотрела на него. Она не могла поверить, что говорит он это серьезно после того, что Расселл рассказал о Клаудии. И все же, как и Расселл, она считала Джордана человеком, который не бросается словами, и это ставило под сомнение вчерашнее объяснение Расселла. А как бы было прекрасно забыться в чудесных объятиях Джордана, почувствовать, как тебя балуют, о тебе заботятся, хотя бы раз в жизни, вместо того, чтобы всегда оставаться сильной. Она с трудом перевела дыхание.

— Мне очень жаль, Джордан. — Она печально покачала головой.

Глаза его метали молнии.

— Может, ты еще что-нибудь от меня хочешь?

— Да. Покоя, — вздохнула она. — Это дорогой товар.

Она ушла, и словно гамма экзотических красок ее красно-черного платья, оттеняемого гривой серебристых волос, мелькнула перед его глазами.

— Ты дурочка, — безапелляционно сказала Барбару когда Уиллоу поведала ей о приглашении Джордана, когда они упаковывали чемоданы. — Он хороший человек, я уверена.

— И брат Расселла.

— Ну и что же. Зато характеры у них абсолютно разные.

— Я не хочу связывать себя ни с кем, — упрямо повторила Уиллоу.

— Одно неудавшееся замужество не должно оттолкнуть тебя ото всех мужчин, — предостерегла ее подруга.

— Джордан один раз уже обжегся, — покачала она головой.

— Значит, ты отказалась ради него? — пристально на нее посмотрела Барбара.

— А что он почувствует, когда узнает обо мне всю правду? — устало спросила она.

— Бешенство, — сказала Барбара с отвращением. — Ты ведь никого не пыталась женить на себе обманом. Он все поймет.

— Ты думаешь?

Уиллоу рассеянно перебирала оборку кресла, в котором теперь сидела.

— Почему же ты не даешь ему и шанса?

— Я не могу.

— Расселл?

— Да. Он предупреждал меня, чтобы я держалась подальше от Джордана.

— Так вот почему ты так не хотела встречаться сегодня с мистером Сент-Джеймсом, — поняла Барбара негодуя. — Уиллоу, нельзя же прожить всю оставшуюся жизнь под диктатом этого человека! Расселл Стюарт тиран и…

— Давай закажем кофе, — решительно прервала она. — Слава Богу, мы уезжаем отсюда рано утром!

Хотя на самом деле это мало ее утешало потому что она знала, что заявление Расселла об окончании ее свободы было обдуманным. Но насколько он будет теперь ограничивать ее? Этот вопрос так занимал ее, что она не могла спать. Альбом для моделей, который Уиллоу держала на коленях, оставался нетронутым, а она смотрела пустыми глазами в пространство.

В начале одиннадцатого она и Барбара одновременно протянули руки к зазвонившему телефону, чтобы тот не разбудил Дани. Уиллоу, подняв трубку, улыбнулась Барбаре, но улыбка ее потухла, когда звонивший назвался.

— Я внизу в баре, — коротко сказал Расселл, — и хочу с тобой поговорить.

Рука ее сжала трубку.

— Почему бы тебе не подняться? — пригласила она. У нее перехватило дыхание, когда она услышала его тон. Он был не из тех, кто прибегает к алкоголю, чтобы поднять настроение, но сегодня по его голосу она поняла, что он выпил, и ей не хотелось видеть его в таком состоянии.

— Потому что добросовестная мисс Гиббоне станет заинтересованной слушательницей, в которой я не нуждаюсь, — презрительно сказал он.

— Но…

— Не заставляй меня подниматься и забирать тебя, Уиллоу, — холодно отрезал он. — Давай спускайся!

Звук брошенной Расселлом трубки вибрировал в комнате, а побледневшая как полотно Уиллоу смотрела на Барбару.

— Тебе не следует идти, — угрюмо сказала подруга.

— Нет. — Голос ее прервался. — Мне надо. — Ей вдруг стало холодно, и она взяла кашемировую накидку. — Пожелай мне удачи, Барбара: я чувствую, это будет решающая сцена.

Барбара была разъярена.

— Он не может тебя заставить делать то, что ты не хочешь!

Уиллоу горько улыбнулась.

— Ты уверена в этом? — усмехнулась она и отправилась к Расселлу в бар.

Он сидел на одном из высоких табуретов перед стойкой, а когда появилась Уиллоу, они сели за заранее заказанный уединенный столик. По его горящим щекам и яркому блеску глаз она поняла: он был пьян. А может, хуже? У него был настолько безумный вид, что, не зная его, можно было подумать, что перед ней человек, принявший определенную дозу наркотиков.