Эдриан Маршалл - Улыбнись, малышка

Конечно, кому-то мои аргументы против брака покажутся глупыми или даже циничными, но я до сих пор, несмотря на то что тетя Сесилия и прочие за глаза и в глаза называют меня старой девой, считаю, что поступила правильно. Будь я мужчиной, меня скорее всего поняли бы, как понимают моего друга Лесли. Но, к сожалению или к счастью, я женщина. А женщина, по представлениям нашего общества, непременно должна хотеть выйти замуж, пусть даже за человека, которого будет ненавидеть всю оставшуюся жизнь.

Пусть читатель простит меня за столь долгое и отнюдь не лирическое, а скорее прагматическое отступление — я всего лишь пытаюсь объяснить, почему не удивилась, узнав из дневника своей прабабки, что она вовсе не так уж пылко была увлечена моим прадедом.

Зачитавшись дневником Элайзы, я совершенно позабыла о том, что на следующее утро позвала своего новообретенного союзника, кузена Майлса, в гости, чтобы помочь ему сказать новое слово в детективном жанре.

Явившись ко мне в назначенный час — это было около двух часов дня, — мой дорогой кузен, подозреваю, меньше всего ожидал, что его кузина все еще мирно спит, заключив в объятия прабабкин дневник. Мисс Пейн с трудом удалось растормошить сову, которую в тот момент представляла собой ее хозяйка.

Вскочив с кровати и наскоро одевшись, я попыталась продрать глаза с помощью ледяной воды и горячего кофе, который сварила для меня моя бесценная Дженевра.

К кузену я спустилась уже в более-менее сносном виде, однако уже на лестнице вспомнила, что забыла привести в порядок свои не очень-то послушные от природы волосы, всклокоченные после сна. Отступать было поздно — Майлс уже заметил меня, а я уже заметила презрительную усмешку, адресованную моей прическе. И, хотя на этот раз в его усмешке было гораздо меньше презрения, чем обычно, я почему-то смутилась. Возможно потому, что теперь мы были партнерами, а не врагами и я начинала видеть в Майлсе обычного человека, а не каменного истукана? Не знаю. В любом случае я впервые за долгие годы испытала перед ним неловкость за свой внешний вид.

— Господи, Кэролайн, начес уже давно вышел из моды, — хмыкнул Майлс, делая глоток кофе, которым мисс Пейн скрасила тягостные минуты его ожидания. — Тебе и правда не хватает визажиста, который бы тебя, уж прости за слово, подотесал.

— По-твоему, я неотесанная? — пробурчала я. — Что ж, пусть будет так. Меня вполне устраивает мое отражение в зеркале.

— Я не хотел тебя обидеть. Всего лишь попытался дать дельный совет.

— Я всю жизнь обходилась без подобных советов. И сейчас, поверь, обойдусь, — буркнула я и тут же вспомнила, что неплохо было бы извиниться перед Майлсом за то, что оказалась такой негостеприимной хозяйкой и проснулась только после его прихода. Но момент был безвозвратно потерян, а у Майлса появился шанс попрекнуть меня моим негостеприимным поведением.

Он тотчас же им воспользовался:

— Я, конечно, знал, что у писателей утро начинается днем, но никогда не думал, что с утра они просыпаются в таком ужасном настроении.

— Мистер Камп, может быть, вам сделать сандвич с телятиной? — вмешалась Дженевра, которая все это время наблюдала за нашей перебранкой и словно ждала паузы, чтобы вмешаться и не дать нам наговорить друг другу гадостей.

Майлс отрицательно покачал головой.

— Спасибо, мисс Пейн, вы очень добры. Но, к несчастью, всякий раз, когда я встречаюсь со своей дорогой кузиной, у меня пропадает аппетит.

— Ты не одинок, — сухо ответила я. — Я тоже не буду завтракать, мисс Пейн. Если вас не затруднит, сварите, пожалуйста, еще кофе. Мы будем в библиотеке.

Если бы моя старушка ничего не сказала по поводу нашей с Майлсом синхронной потери аппетита, это была бы не Дженевра Пейн. На нас с Майлсом немедленно высыпалась гневная тирада о том, какой непоправимый вред наносит человеку отсутствие завтрака. Затем в нас обязались впихнуть не только сандвичи, но и оладьи с яблочным джемом, после чего нас наконец отпустили в библиотеку, где я, наверное, впервые за всю свою жизнь услышала искренний, неподдельный и воистину гомерический хохот своего кузена.

— Где ты ее нашла? — сквозь смех спросил Майлс. — Она давно у тебя служит? Вот это да! В жизни бы не подумал, что тебя может осадить собственная домработница.

— Очень смешно, дорогой кузен. — Если честно, я и сама с трудом сдерживалась, чтобы не засмеяться. — Если бы ты знал, как в наше время сложно найти хорошую домработницу, ты бы так не смеялся. Я познакомилась с мисс Пейн в полицейском участке. В тот же день, что и с детективом Соммерсом.

— Где-где?! — окончательно развеселился кузен. — Знаешь, Кэрол, я, кажется, начинаю открывать тебя с другой стороны. Нанять домработницу в полицейском участке! Ну это ж надо…

— Я тоже не знала, что ты умеешь смеяться. И все же давай займемся делом, — урезонила я его. — Ты захватил с собой свое творение?

Майлс кивнул, пытаясь потушить последние искорки смеха.

— Да. Я даже распечатал, чтоб тебе было проще читать.

— Чтобы мне было проще читать, я, пожалуй, закурю. Я взяла со стола пачку сигарет и тут же, глядя на возмущенное лицо Майлса, вспомнила, что он терпеть не может табачный дым. — Нет, — простонала я. — Только не это. Даже не думай. Я не могу работать без сигареты. Категорически не могу…

— А я не могу вдыхать эту гадость, — покачал головой Майлс.

— А я могу открыть окно. Я готова даже замерзнуть…

— А в окно весь дым не выйдет. Я все равно его буду чувствовать.

— А я буду выдыхать дым в твою сторону.

— Ты что, хочешь сделать меня пассивным курильщиком? — обреченно поинтересовался Майлс.

— Господи, а что будет, если ты женишься на курящей женщине? — спросила я, отчаявшись придумать более остроумный аргумент.

— Я никогда не женюсь на курящей женщине. Целоваться с курящей женщиной — это ужасно.

— Наверное, так же ужасно, как работать без сигарет. Для меня это топливо. Как по-твоему, машина поедет без бензина?

— Хорошенькое сравнение, — усмехнулся Майлс. — Хорошо хоть, что ты не пьешь. «Майлс, я не могу работать без пяти — десяти стаканчиков виски», — передразнил он меня. — Как по-твоему, мельница сможет крутиться без воды?

Я не на шутку рассердилась. Наш «творческий союз» легко мог бы развалиться, если бы в дверях не возникла Дженевра с ее примирительными сандвичами, оладьями с яблочным джемом и двумя чашками дымящегося кофе.

Увидев эти яства, аккуратно расставленные на блестящем подносе, учуяв ароматы, щекотавшие нос и будоражившие воображение, мы с Майлсом позабыли о былых раздорах и вспомнили, что нам и правда неплохо было бы перекусить: ему пообедать, а мне позавтракать.