Бьюла Астор - Хозяин моей судьбы
— Кто вы такой, чтобы прерывать чужой разговор? — набросился теперь уже на Клода мистер Пикок.
Клод сверкнул своей фирменной аристократической улыбкой.
— Позвольте представляться. Я есть сеньор Ларош. — Говоря на ваш язык, местный лендлорд.
Роми невольно хихикнула: Клод, желая произвести впечатление на ее квартиранта, говорил, на плохом английском с подчеркнутым французским акцентом.
— Мистер де Ларош в совершенстве знает английский, мистер Пикок, — вмешалась она. — Он много лет прожил на юге Соединенных Штатов, так что не обращайте внимания на то, что он коверкает фразы. Это такая причуда, модная среди французских аристократов.
Клод ухмыльнулся и протянул руку собеседнику:
— Как у вас дела? Подозреваю, вы не вполне удовлетворены условиями здешнего проживания?
— «Не вполне» — это слишком мягко сказано, — заявил турист, до крайности польщенный тем, что видит перед собой настоящего французского дворянина. — Мы с женой переговорили с одной из жительниц поселка, рассказали ей о наших условиях проживания, и она согласилась с тем, что селить гостей в такое помещение — значит нанести им оскорбление…
— С одной из местных жительниц? — почему‑то насторожился Клод. — Не с мадам ли Дарье из дома напротив? Седовласая дама лет шестидесяти, полная?
— Нет, нет, — замотал головой англичанин. — Блондинка с волосами до плеч, стройная, молоденькая, в джинсовых шортах. Вы, вероятно, знаете, кто она?
— Есть кое‑какие предположения, — уклончиво ответил Клод.
— Очень симпатичная и доброжелательная особа. Она‑то нам и объяснила, что мы имеем полное право, потребовать назад свои деньги. Если у вас есть какое‑то влияние на мисс Стэнфорд, сэр, объясните ей, что жилье, которое она сдает, совершенно непригодно для отдыха. Мы подадим на нее в суд, за надувательство! В рекламном объявлении нам сулили золотые горы.
— Вот видите, мисс Стэнфорд, ваше жилье в совершенно непригодном для отдыха состоянии, — с добродушной усмешкой сказал Роми Клод, но глаза у него были холодными, как лед.
Роми почувствовала, что ее оттесняют на задний план.
— Мистер Пикок, — сказала она негромко, притворяясь, что не видит и не слышит Клода. — Мне очень жаль, что вы и ваша супруга оказались в комнате, не приготовленной к вашему приезду. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуть вам ваши деньги…
— Я требую назад всю сумму!.. — начал было он.
— Вы ее получите, — поспешила заверить его она. — Можете мне поверить. — Она сняла с плеча холщовую сумку и вынула оттуда кошелек. — Если вы оставите мне свой адрес и назовете сумму, которую с вас взяли за проживание здесь, я пришлю вам почтовым переводом недостающую сумму сразу, как только у меня появятся деньги. Мне и в самом деле крайне неловко, что вам пришлось столкнуться с такими неудобствами. А для начала возьмите это…
— О да, неудобств хватает… — Мистер Пикок был, казалось, смущен чистосердечным признанием Роми, но от протянутых денег не отказался. — Не очень‑то их тут много! — заметил он, пересчитав купюры. Всего тридцать фунтов!
— Это все, чем я располагаю в данный момент, — скромно сообщила Роми.
— Гм! Посмотрю, что скажет жена. Полагаю, семейная пара, снимающая комнату рядом с нами, также потребует компенсации. Они тоже принимали участие в нашем разговоре в саду…
— С белокурой леди? — как бы между делом поинтересовался Клод.
— Совершенно верно! Она так нас поддержала, и вообще, не девушка, а кладезь информации. Она так великолепно говорит по — английски! По ее словам, в подвалах здания живет целый выводок крыс…
— Что? — воскликнула Роми, заливаясь краской. — Это, беспардонные домыслы! Откуда ей знать?!
— Скажите лучше, откуда вам знать, если вы появились здесь только два дня назад? — с достоинством парировал мистер Пикок. — Юная леди клятвенно заверила нас в правдивости своих слов. И сказала, что, если вы ничего не предпримете, мэр закроет ваш так называемый пансион из соображений санитарной безопасности.
— Так и сказала?
— Так и сказала. А я сообщил ей, что плита в соседнем доме не работает.
— Да, я в курсе, — перебила его Роми, чувствуя, что еще минута, и она провалится сквозь землю от стыда. — Я уже поговорила с четой Макмиллан, снимающей это помещение, и пообещала принять необходимые меры.
— Да уж будьте добры! И сразу по вашему приходу давайте‑ка составим договор о компенсации, которую вы выплатите нам за перенесенные неудобства и испорченный отпуск. Иначе неприятности вам гарантированы. Верить вам на слово я не собираюсь. Мы свои права знаем!
На этой нелицеприятной ноте мистер Пикок закончил разговор и, коротко кивнув Роми и любезно пожав руку Клоду, двинулся дальше, преисполненный достоинства.
— Я не предполагал, что вы сдадитесь без боя, — заметил Клод, с интересом глядя на девушку.
— А что мне полагалось делать? — пробормотала она. — Лгать? Коттеджи ведь действительно не подготовлены для вселения в них отдыхающих, и я не могу отрицать очевидного.
— Многие на вашем месте попытались бы сделать именно так.
— Значит, я не принадлежу к этим многим, — огрызнулась Роми.
— Да, вы в крайне неприятном положении, — задумчиво сказал Клод. — Каждую субботу будет приезжать новая партия отдыхающих, день спустя они будут требовать компенсацию за неудобства… Ваша матушка хоть оставила после себя журнал прихода‑расхода по пансиону?
— Н‑нет… Я ничего подобного не нашла.
— Остается надеяться, что туристы оплачивают проживание в пансионе по приезде… Чертовски некрасиво со стороны матери оставить дочь в такой ситуации, — покачал головой Клод.
— Но она ничего не могла сделать! — вяло откликнулась Роми.
— Порядочная мать ни за что не оставила бы свою дочь в таком неловком и двусмысленном положении. Или вы думаете иначе?
Роми ничего не ответила, потому что слова Клода вторили самым ужасным ее подозрениям, а именно — что мать сознательно бросила ее здесь, предоставив самой расхлебывать эту кашу. Если бы это сказал кто‑то другой, а не Клод…
— В вас говорит предубеждение, а потому вы склонны думать о ней только самое плохое, — возразила она.
— Боже! Неужели вы настолько слепы и упрямы?..
— Пока мне не известны факты, я оставляю за собой право на сомнение. У мамы были причины поступить так, а не иначе. Она вскоре свяжется со мной, и тогда я спрошу ее обо всем…
— А если не свяжется?
Это было невозможно. Ведь мать обещала…
— Тогда я буду действовать по своему усмотрению.
Клод прищурил глаза.
