Сандра Браун - Навстречу завтрашнему дню
— Доброе утро, — сказал он и, воспользовавшись преимуществом, дарованным ему красным светом, повернул голову, чтобы посмотреть на нее.
— Доброе утро.
— Ты как раз вовремя.
— Пунктуальность — одна из моих добродетелей. Сколько раз ты успел объехать вокруг квартала?
— Три. Нетерпение — одна из моих добродетелей. — Они снова засмеялись, явно испытывая наслаждение оттого, что находились наедине. С раздражением он заметил, что свет переключается на зеленый, это заставило его сосредоточиться на дороге.
— Куда мы едем? — спросила Кили, хотя ей было все равно.
— В Маунт-Вернон.
— В Маунт-Вернон?! — Она посмотрела сквозь тонированные стекла на изморось и на низко повисшие зловещие тучи. — Сегодня? Кто бы решился поехать в Маунт-Вернон в такой день, как сегодня?
Он ответил только тогда, когда остановился у следующего светофора. Повернувшись к ней, он легонько ущипнул ее за нос.
— Никто. Поэтому-то мы и едем туда.
Она одобрила его хитрость легким кивком.
— Вы не зря баллотируетесь в Сенат, мистер Деверекс. Вы просто выдающаяся личность.
— Порой я проявляю такую находчивость, что даже страшно, — похвастался он и тотчас же получил в наказание удар локтем под ребра.
Кили не отвлекала его, когда он прокладывал путь о запруженной транспортом Конститьюшн-авеню по направлению к мемориалу Линкольна. Она свернула пальто и положила за ковшеобразное сиденье, поместила сумку на ремешке под ноги и настроила радио на приятную им обоим волну.
Они переехали через реку Потомак по Арлингтонскому мемориальному мосту и отправились по Мемориальной автостраде вдоль реки по направлению к усадьбе Джорджа Вашингтона. Уже потерявшие листву деревья, выстроившиеся вдоль дороги, напоминали о зиме.
— Это место будет выглядеть прелестно через несколько недель, когда зацветут кизил и багряник, — мечтательно произнесла Кили.
— Да. Мне так нравится дома, когда все цветы расцветают. Наш дом со всех четырех сторон окружен азалиями. Это изумительное зрелище, когда все они цветут. Мы нанимаем человека специально для того, чтобы ухаживать за цветущими кустами.
— Мы?
— Ну, я не совсем точно выразился. Я по-прежнему считаю главный дом домом моих родителей. Несколько лет назад они переехали в меньший дом в другом конце имения под предлогом того, чтобы уберечь отца от необходимости подниматься по лестнице. Но я подозреваю, что это было сделано для того, чтобы заставить меня почувствовать себя одиноким, бродя по этому огромному дому, и чтобы у меня возникло желание найти себе жену и нарожать детей.
— А почему ты это не сделал?
— Не нашел ту, с которой захотелось бы разделить жизнь. — Его взгляд переместился с живописной автострады сквозь узкое пространство машины на нее. — А когда найду ее, буду сражаться изо всех сил, чтобы заполучить ее и поселить в этом доме вместе со мной.
Ее горло сжало так же, как сжались руки в кулаки на коленях. Она отвернулась, чтобы избавиться от непреодолимой силы его глаз.
— Какой он? Ваш дом. Построен до Гражданской войны?
Он снова посмотрел на дорогу.
— Нет. Деверексам принадлежал старинный дом, но он был разрушен до основания союзной армией во время войны. Только к 1912 году нам удалось оправиться после потерь, вызванных войной и Реконструкцией, и построить другой дом. Я люблю его, но не хочу подробно рассказывать тебе о нем. Надеюсь, когда-нибудь увидишь его сама.
— Он находится в Батон-Руже?
— В двадцати милях от него.
— А сколько у вас земли?
Он скромно пожал плечами.
— Достаточно для того, чтобы вести прибыльное фермерское хозяйство и разводить лошадей.
— Ты увиливаешь от моих вопросов? Вы не даете мне прямых ответов, мистер Деверекс, талант, который вы, несомненно, усовершенствовали, имея дело с репортерами.
Он засмеялся:
— Ты разгадала меня.
Она не стала настаивать, он же не проявил желания предоставить более подробную информацию. Он явно испытывал смущение из-за богатства своей семьи. Оно стало темой множества нелестных статей.
Оставшаяся часть пятнадцатимильного пути прошла в дружелюбном молчании. Подъехав к стоянке, машина присоединилась к нескольким уже стоящим там машинам. Там, где обычно теснились дюжины туристических автобусов, сегодня был припаркован только один.
— Вот видишь? Что я говорил? — радостно вопрошал Дакс. — Это место фактически будет принадлежать нам двоим. Сомневаюсь, было ли когда-нибудь здесь так же хорошо и спокойно Джорджу и Марте. — Он потрепал ее по подбородку, взял свое пальто из-за сиденья и вышел.
Дакс открыл ей дверь и подержал ее пальто, пока она просовывала руки в рукава. Его руки всего лишь на мгновение слегка коснулись ее плеч, прежде чем он сжал ее локоть и повел к воротам.
Дама в колониальном костюме за зарешеченным окошечком сказала:
— Вы, безусловно, выбрали не самый лучший день, чтобы посетить нас, но, надеюсь, вы не испугаетесь дождя и осмотрите все надворные строения. Экскурсии начинаются примерно через каждые двадцать минут. Мы не придерживаемся строгого расписания, разве что летом, когда у нас полно народу. Уже собралась группа, чтобы пройти в дом. Можете к ним присоединиться. Гид придет с минуты на минуту.
— Спасибо. — Лицо Дакса озарилось его знаменитой улыбкой. — Я хотел приехать летом, но моя сестра смогла приехать только сегодня.
Кили изумленно уставилась на него. Она почувствовала, как у нее глупо открылся рот. А Дакс тем временем отходил легкой, беспечной походкой.
— С ума сошел! — тихо возмутилась Кили.
Дакс не смотрел на нее. Он сосредоточенно доставал из глубокого кармана пальто свой складной зонт. Нажал на кнопку — и зонт с громким хлопком раскрылся.
— Неужели ты действительно думаешь, что люди поверят, будто я твоя сестра? — спросила она, ступая на посыпанную гравием тропинку, ведущую к дому.
Держа над ними зонт, защищающий от легкого дождя, он опустил на нее глаза и принялся внимательно ее рассматривать.
— Нет, пожалуй, не поверят. Нам стоит попрактиковаться играть роль брата и сестры. Вот, держи. — И к ее крайнему изумлению, он сунул ручку зонта ей в руку. — Сестренка! — воскликнул он, схватив ее за плечи. — Подумать только, в какую красавицу ты превратилась! — Он наклонился и крепко поцеловал ее в губы. — Дай-ка на себя посмотреть.
Ошеломленная его игрой, Кили покорно стояла, пока он, ничуть не смущаясь, расстегивал ее пальто, затем раздвинул лацканы жакета и оценивающе окинул взором обтянутую свитером грудь.
— Кто мог бы подумать, когда ты была плоскогрудой девчонкой — кожа да кости, что у тебя возникнут такие милые округлости.
