Эдриан Маршалл - Дорогая, где Бобстер?

— Да никто мне не нужен, — мрачно ответила я. — Зачем очаровываться, если тебя все равно разочаруют?

— Может, тебе попробовать любить, а не очаровываться?

Глубокомысленные фразы из уст Стю, который, как мне показалось, пытался поделиться со мной своим богатым житейским опытом, изрядно начали меня раздражать.

— Ну а ты почему до сих пор не женился, Стю Паркер?

— Почему, женился, — как ни в чем не бывало заявил Стю.

Я почувствовала необъяснимую злость на то, что Стю до сих пор не удосужился сообщить мне о своем семейном положении, но он, к моему огромному облегчению, добавил:

— Точнее, почти женился. Мы были помолвлены, до свадьбы оставалось всего ничего, но моя невеста, ожидавшая, что свяжет судьбу с потенциальным нобелевским лауреатом, внезапно прозрела. И увидела, что вместо подающего надежды ученого перед ней просто увлекающийся человек, которому куда больше интересна сама наука, нежели премии, регалии и всемирная слава.

— Вот идиотка! — вырвалось у меня.

Судя по выражению лица Стю, он вовсе не разделял моего категоричного мнения.

— Почему же — идиотка? Она была неглупой, успешной и амбициозной и рядом хотела иметь такого же мужчину. Хорошо, что этого мужчину она встретила до нашей свадьбы, а не после нее.

— Поражаюсь твоему спокойствию, — нервно усмехнулась я, вспомнив все свои любовные неудачи. — Как можно простить человеку предательство?

— А меня никто не предавал, — с непоколебимой уверенностью заявил Стю. — Просто мы оказались разными людьми, и она поняла это раньше, чем я. И потом, как я должен был к этому отнестись? Задушить изменницу, а счастливого соперника заколоть кинжалом? Или всю оставшуюся жизнь изъедать себя ненавистью к предательнице? Кому от этого будет хуже? По-моему, только мне. Если постоянно об этом думать, можно с ума сойти.

— Я из тех, кто сходит, — разоткровенничалась я. — Не умею смотреть на вещи так же трезво, как ты. У меня внутри все переворачивается, когда я думаю о своем бывшем. Он закрутил с моей приятельницей, по милости которой я оказалась в Бервике, а не на Филиппинах с Майком.

— Так радуйся, — заявил Стю, и по его тону я поняла, что он вовсе не шутит и не пытается меня утешить. — Представь, каково бы тебе было, если бы ты узнала о том, что он совершенно не ценит тебя, через пару лет?

— Может, ты и прав, — в кои-то веки согласилась я со Стю. — Мы не так уж и долго были вместе. Думаю, я не любила его, скорее была увлечена. Во всяком случае, как только я приехала в Бервик, лицо Майка размазалось в памяти, как каша по тарелке. Правда, боль от того, что меня снова предали, все-таки осталась.

— Предали, предательство, — пробормотал Стю. — Если тебя постоянно предают, то, может, дело не в людях, а в тебе?

— Каждый человек сам виноват в своих несчастьях? — скептически усмехнулась я. — Поздравьте Стю Паркера: он только что открыл Америку.

— А хочешь я опишу тебе твоего Майка? — неожиданно предложил Стю.

— Ого, а ты мог бы быть любопытным объектом для «Мэджик сфер», — улыбнулась я. — Он опишет внешность человека, которого ни разу не видел. Стю Паркер — лицо нашего нового номера!

— Да я не это имел в виду, — поморщился Стю. — Я опишу психологический портрет твоего Майка. Так устроит?

— Меня — да, а вот «Мэджик сфер» — вряд ли.

— К черту «Мэджик сфер». Вот слушай. Майк наверняка уверен в себе, знает себе цену и даже ценит себя немного выше, чем следовало бы. Он красив, не слишком умен, но и не совсем глуп. Его представления о жизни довольно просты: повышение по карьерной лестнице, собственный дом, хорошая машина и красавица-жена — этого всего ему вполне достаточно, чтобы почувствовать себя счастливым. Он избалован женским вниманием, но демонстрирует это лишь тогда, когда ему это нужно для определенных целей. При недолгом знакомстве производит впечатление человека, на которого можно положиться. Женщины, как правило, чувствуют себя рядом с ним окруженными неусыпной заботой и вниманием не только с его стороны, но и со стороны окружающих. Что до внешности, — добавил Стю, чтобы окончательно сразить меня своими способностями, — то, скорее всего, он красив. А если не красив, то очень обаятелен.

— Ни добавить, ни убавить — вылитый Майк Торнтон. — Я была потрясена, до чего точно Стю описал моего недавнего возлюбленного. — А я и не знала, Стю, что ученые бывают такими хорошими психологами.

— Вообще-то я общаюсь не только с формулами, но и с людьми, — немного обиделся Стю. — И потом, в школе тебя так тянуло к популярным личностям, что я не сомневался — с возрастом вкусы не изменятся.

— Мы же не о еде говорим, — буркнула я, задетая за живое этим сеансом психоанализа от доктора Стю. — И вообще, я же не виновата, что нравлюсь таким мужчинам.

— Нет, это не они тебя выбирают, — возразил Стю, — а ты их. В этом-то вся и проблема. А почему ты это делаешь, никто, кроме тебя, не знает. Правда, Стив Скипер не совсем подходит под твой излюбленный тип… Во-первых, он довольно умен, а во-вторых, подозреваю, что машиной, домом, размеренным бытом и красавицей-женой он вряд ли удовольствуется. Здесь размах куда больше.

— Слушай ты, горе-психоаналитик! — не сдержалась я. Стю сделал большую ошибку, что приплел сюда Скипера. — Покопался бы ты лучше в своих проблемах. Может, тогда твоя невеста не сбежала от тебя перед свадьбой с другим мужчиной.

Всю дорогу от раскопок до дома миссис Мобивиш я занималась тем, что высказывала воображаемому Стю все, что я думаю по поводу его сомнительных попыток разложить по полочкам историю моих увлечений. Всю дорогу я насмешничала над Стю, издевалась над Стю и даже обзывала несчастного Стю такими словами, которых, конечно, реальному Стю от меня никогда не доведется услышать.

Он, видите ли, говорит, что думает. Он, видите ли, всегда считал, что с близким другом можно и нужно говорить обо всем. Он, видите ли, хочет мне помочь разобраться в себе и потому пытается донести до меня то, что я и так, наверное, уже знаю. То есть Стю Паркер как всегда умник, а я — воплощение невежества.

Гораздо позже, как следует поразмыслив, я конечно же остыла и мысленно попросила прощения у Стю, который никогда не давал мне повода думать, что он считает себя умнее своей наивной и не очень-то смекалистой подружки.

С одной стороны, меня не могло не восхитить то, что Стю умудряется оставаться поразительно честным, несмотря на то что знает о людях гораздо больше, чем они предполагают. С другой — меня возмущало до глубины души, что к моим несчастьям он относится как к легкому недомоганию, которое не составит труда вылечить, если взглянуть на него глазами не напуганного пациента, а опытного доктора.