Глория Эванс - Разговор о любви

Джоанне вспомнился их первый поцелуй, подаривший ей такое блаженство!.. Она качнула головой, сердясь на себя за то, что с такой легкостью увлеклась подброшенной Тимом провокационной темой.

— Это все не то. Ты ведь заставил Пьера поверить, что у нас с тобой настоящий роман, серьезные отношения.

— Мне показалось, ты собиралась сделать то же самое, — сказал Тим, испытующе вглядываясь в глубины ее глаз.

— Верно. Сначала хотела, — честно призналась Джоанна. — Но вовремя передумала. Ненавижу лгать.

— Ненавидишь лгать вообще или только Пьеру? — поинтересовался Тим. С появлением этого парня его сердце странно задергалось, а душу наполнило нечто тягуче-мерзкое, наверное, ревность.

Джоанна фыркнула.

— Конечно, вообще! Пьер сам правдивостью не отличается. У него в Торонто жена и десятилетний ребенок, он наведывается к ним редко, но разводиться даже не думает. А мне полгода морочил голову, твердя, что с супругой они давно расстались! — Уголки ее губ презрительно опустились вниз. — Я узнала правду от одного нашего общего знакомого, навела дополнительные справки и убедилась, что действительно являюсь жертвой гадкого обмана. С Пьером тут же порвала, а отцу ничего о нем не рассказала. Пьер работает у папы, и специалист он в общем-то неплохой.

— Что ему понадобилось от тебя сейчас? — грозно и требовательно спросил Тим.

Джоанна не любила, когда с ней разговаривали в таком тоне, но в данный момент сердцем почувствовала, что и грозность и требовательность Тима предназначаются не ей, а лгуну Пьеру. Поэтому спокойно ответила:

— Мы не встречаемся вот уже несколько месяцев, а он все еще пытается возобновить наш роман. — Она презрительно усмехнулась. — Кстати, этот тип на редкость упрямый. Не исключено, что даже разыгранная тобой сцена не оказала на него должного воздействия и он продолжит меня донимать.

Тим, прищурившись, посмотрел куда-то в сторону.

— Охотно верю. Если бы он не был упрямым, больше не показался бы нам на глаза.

Джоанна проследила за его взглядом. Оказалось, он смотрел на Пьера, катавшегося в метрах пятнадцати — двадцати от них — скользившего по кругу на небольшом пятачке и то и дело поглядывавшего в их сторону.

— Отведи меня к бортику, — вдруг попросил Тим. — Вон туда. — Он кивнул в сторону более удаленного от них, но близкого к Пьеру ограждения.

Джоанна вопросительно посмотрела на него. Но, не дождавшись объяснений, выполнила его просьбу.

Прислонившись спиной к бортику и почувствовав себя уверенно стоящим на ногах, Тим обнял Джоанну за талию, прижал к себе и принялся целовать. Она, как ни странно, с готовностью ему ответила: прильнула к его широкой груди, закрыла глаза и с нескрываемым удовольствием отдалась ласкам.

— Эй, влюбленные! На улице зима! Не боитесь примерзнуть друг к другу? — прокричал чей-то молодой задорный голос. Послышался добродушный смех нескольких женщин.

Но Джоанна и Тим почти ничего не услышали. Когда, прекратив целоваться, они взглянули друг другу в глаза, увидели в них бушующее пламя страсти.

Джоанна смущенно потупила взгляд.

— Ты мог и не делать этого…

Тим сложил губы так, будто хотел возмутиться. Но ничего не сказал, лишь взял Джоанну за подбородок и опять заглянул в глубины ее зрачков, на этот раз пытливо и вместе с тем вопросительно-робко.

— Я имею в виду… Не следовало тебе так стараться, чтобы избавить меня от назойливого внимания Пьера, — пробормотала Джоанна.

— Послушай, — прошептал Тим, качая головой так, словно не верил, что она говорит всерьез. — Я поцеловал тебя большей частью не из-за Пьера… А потому что очень хотел этого. Разве ты не понимаешь?

— Понимаю, — ответила Джоанна настолько тихо, что Тим догадался, что именно она сказала, лишь по движению ее губ.

Он обнял ее с таким чувством и с такой нежностью, что у нее от избытка эмоций зашлось сердце.

— Мне безумно нравится с тобой целоваться, милая моя, независимо от того, как ты ко мне относишься и хочешь ли со мной встречаться…

— Мне тоже… — прошептала Джоанна, вновь поражая Тима своей искренностью. — Мне тоже нравится целоваться с тобой…

Он крепче привлек ее к себе, и некоторое время они стояли молча.

Когда у Джоанны начал замерзать кончик носа, а ситуация стала приобретать характер чрезмерной близости, так пугавшей ее, она подняла голову и улыбнулась.

— Пойдем, я попробую научить тебя хотя бы стоять на льду!

Тим кивнул.

— Как вы провели день? — спросила Виолетта, запуская руку в глубокую чашку с подсоленными орешками фундука, стоявшую посередине стола в гостиной.

Джоанна и Тим, только что возвратившиеся домой, уселись на диван, — Джоанна забралась на него с ногами.

— У нас день прошел довольно плодотворно. — Она посмотрела на Тима, безмолвно спрашивая у него позволения рассказать родственникам о его сегодняшних приключениях. Тот слегка кивнул. — Итак, Тим Нортон узнал сегодня, что такое каток, а главное, что значит стоять на льду на настоящих коньках.

Все взорвались смехом, в том числе и он сам. Тиму, судя по тому, как оживленно и весело заблестели его глаза, было весьма занятно послушать рассказ о его первом в жизни дне на катке.

Когда первая волна смеха стихла, Джоанна продолжила. К ее прочим несомненным талантам Тим мог теперь без сомнения прибавить чувство юмора. Слушая ее сейчас, все то и дело покатывались от хохота, а Виолетта все время держалась за живот.

— Только представьте себе, — говорила Джоанна, округляя от ужаса глаза, — Тим, с его внушительных размеров фигуркой, стоит в двух метрах от бортика и в ужасе ахает, когда я убираю от него руку. Его ноги разъезжаются в разные стороны, а мгновение спустя он растягивается на льду во весь свой немалый рост!

— Скажешь тоже: растягивается! — передразнил ее, смеясь, Тим. — Я приземлился на ладони и колени и тут же поднялся.

— После чего сразу упал повторно и на этот раз уж точно растянулся! — ответила Джоанна, беря из чашки пригоршню орешков. — Мы тренировались в той части катка, где учат кататься малышей. Должна сообщить, Тим по сравнению с остальными новичками показал отнюдь не худшие результаты. Верно ведь, Тим?

— Тебе виднее, — ответил он, давясь от смеха над собственными «успехами».

— Та шестилетняя девочка, например, — по-моему, ее звали Лесли, — шлепнулась на лед раз десять подряд, а ты всего лишь восемь. А потом она сшибла с ног и свою подружку, и самую маленькую из девочек, и того мальчика в шапке с помпоном, а ты только папу мальчика и маму Лесли.

У Виолетты от смеха из глаз покатились слезы. Да и Андрэ, сидевший на стуле, согнулся пополам.