Хелена Фенн - Дорога к любимому

— Мне кажется, это тебя не касается.

— Может быть, и так, но я на редкость любопытен. Звонил твой давний приятель? Я что, пытаюсь вломиться на чужую территорию? Или в последнюю минуту ты испытала угрызения совести? Я имею в виду ночь, которую мы провели вместе.

Мейбл посмотрела на него с таким презрением, что он явно смутился.

— Ты был прав, говоря о собственной подозрительности. А твои связи, конечно, в расчет не принимаются, да? — с издевкой спросила она.

— Какие связи?

— Только не делай вид, будто между тобой и Кэтрин Кассел ничего нет. В ресторане она готова была броситься тебе на шею. И бросилась бы — не будь меня рядом. Неужели ты считаешь меня полной идиоткой, Эрнест?

— Нет, не считаю, — отрезал он. — Но мне приятно, что ты меня ревнуешь.

— Вовсе нет! С чего ты взял?

— Если не знаешь ревности, то ты счастливейший из людей, живущих на свете. Ревность пожирает человека изнутри. Послушайся доброго совета: никогда не ревнуй. — С этими словами он поднялся и, протянув ей руку, сказал: — Ну, идем, дорогая, посмотрим, что нам приготовила Клара.

Ужин был прост, но восхитителен. Ароматная жареная свинина с овощами, а на гарнир — отварные рис и картофель.

За столом Эрнест старался беседовать исключительно на нейтральные темы, и Мейбл поддерживала разговор, радуясь, что возникшее между ними напряжение постепенно спадает. Они обсуждали родных, друзей, и это не несло в себе никакой опасности. Так Мейбл узнала, каким образом Эрнест научился рассказывать детям на ночь сказки. Оказывается, когда его отец женился во второй раз, Надин была совсем еще маленькой девочкой. Эрнест очень привязался к свободной сестренке и всеми силами старался доставить ей радость.

К концу ужина Мейбл удалось полностью расслабиться и получить наслаждение от вкусной еды и отличного вина.

— Райский уголок, — произнесла она, доев последний ломтик дыни, и подперла рукой подбородок, мечтательно глядя на великолепный вид, открывающийся из окна столовой. — Трудно поверить, что где-то гибнут люди.

— Природные катастрофы, войны, болезни всегда уносили жизни множества людей. — Эрнест разлил остатки вина. — А жизнь продолжается, Мейбл. Давай за это выпьем!

— Давай! — охотно согласилась она, поднимая бокал.

Когда они выпили, Мейбл немного помолчала, а потом все-таки решила сказать то, что терзало ее:

— Должно быть, ты немало вынес за прожитые годы. Ты много ездил, постоянно оказывался в различных драматических жизненных ситуациях. Тебе наверняка очень нелегко приходилось. Но в мире полно людей, которые ничего не хотят знать о жестокости и страданиях, чужое горе не трогает их.

Эрнест молчал, стиснув зубы, а на виске его забилась жилка.

— Извини, — тихо промолвила Мейбл. — Я говорю глупости, да? Или ты просто не желаешь об этом слышать?

— Нет, ты абсолютно права. И несмотря на то, что мне пришлось повидать, людские трагедии не оставляют меня равнодушным, — ответил он просто. — Вот поэтому я не смог допустить, чтобы Эва жила с родственниками ее матери. Я даже собираюсь написать книгу о том, как в самых экстремальных ситуациях люди остаются людьми и готовы помочь ближнему. Одному довольно известному издательству моя идея показалась стоящей внимания. Тем более что в книге я намеревался привести реальные факты. — Он усмехнулся. — Говорят, писать надо о том, что хорошо знаешь.

— Чудесно, Эрнест! — воскликнула Мейбл с искренним восхищением. — Ты наверняка станешь знаменитостью!

— Но это совсем не то, что меня прельщает. Хочешь еще чашечку…

Эрнест не договорил, услышав пронзительный детский крик, донесшийся из спальни. Едва не опрокинув стул, он помчался наверх. Крик перешел в душераздирающий плач. Мейбл замерла в нерешительности, потом, не выдержав неизвестности, бросилась следом.

Она нашла Эрнеста сидящим на кровати и нежно баюкающим всхлипывающую девочку. Рядом на столике горел ночник. Вид у Эрнеста был встревоженный.

— Что случилось? — мягко спросила Мейбл.

— Думаю, ей приснился кошмар.

— Такое уже бывало?

— Пару раз. Успокойся, малышка, все в порядке. Шшш…

Услышав голос Мейбл, Эва открыла глаза и протянула к ней руки. Мейбл поспешно шагнула вперед, взяла малышку и прижала к себе. От жалости к крошечному существу ей стало не по себе.

— Где мой папа? Почему он не приезжает? — тихо спросила девочка.

Мейбл в полной растерянности посмотрела на Эрнеста. Тот, нахмурившись, потер рукой лоб. Тогда она села на кровать рядом с ним и усадила девочку посередине.

— Детка, твой папа тебя очень любит, но ему пришлось уйти — очень далеко и очень надолго… Навсегда…

— Помнишь, Эва, я тебе рассказывал? Твой папа ушел на небо, — добавил тихо Эрнест.

— Туда, где сейчас мама? — Эва с надеждой посмотрела сначала на одного взрослого, потом на другого.

— Да, туда.

— А им там хорошо?

— Да, хорошо. — Эрнест ласково провел по волосам девочки. Вид у него был до того несчастный, что Мейбл ощутила острое сочувствие к ним обоим. — Но только твоим маме и папе очень не хочется, чтобы ты плакала.

— Твои родители такие замечательные, что Бог просто не мог не взять их к себе, — сказала Мейбл и поцеловала Эву в потный лобик.

— А мне туда нельзя?

— Нет, что ты, ты очень маленькая. Тебе еще нужно жить и жить. Бог… хочет, чтобы ты была тут… с нами, — решительно ответила Мейбл, внезапно ощутив возникшую между ними троими близость.

Но сердце ее тревожно сжалось, когда в ответ на слова «была тут… с нами» Эрнест бросил на нее угрюмый взгляд исподлобья. И дернул же ее черт за язык!

— Ложись спать, котенок, — с усталым вздохом произнес Эрнест.

Эва кивнула и послушно забралась в постель, прижав к себе Кисика.

— Мейбл, ты хорошая, — пробормотала она, закрывая глаза. — Ты никуда не уйдешь, пока я буду спать?

— Мы оба будем тут, когда ты проснешься завтра утром, — ласково заверил ее Эрнест.

— Честное слово?

— Честное-пречестное. Спокойной ночи, Эва.

Они тихо вышли из комнаты. Эрнест прикрыл дверь. Стараясь не смотреть на Мейбл, он спустился в гостиную, где сел на диван, опустив голову и ссутулив плечи.

— Эрни, ты молодец, — тихо промолвила Мейбл, устраиваясь рядом с ним. — Я тобой просто восхищаюсь. Любой другой на твоем месте голову бы ломал, прикидывая, как избавиться от чужого ребенка.

— Каждый поступает в жизни так, как считает наиболее правильным, — ответил он. — Она маленькая и беззащитная, ей нужна опека, ее нужно защитить — и от жизни в целом, и от родичей в частности.