Никола Марш - Романтика для циников

Что смешно: оказавшись в этой ситуации из-за денег, она не возражала бы, если бы Кэш был простым садовником, или рабочим, или еще каким-нибудь «голубым воротничком». С такими ребятами у нее проблем не возникало. А вот самоуверенные, богатенькие, чистенькие типы – пиши пропало.

Зато она подготовила короткую, но вдохновляющую смету для Кэшева сада.

И снова возникает «но»: после того как закончится свистопляска с Днем святого Валентина, ей предстоит еще несколько недель работать у Берджесса и то и дело пересекаться с ним…

Она зябко повела плечами, несмотря на то что на ней был бледно-розовый кашемировый свитер, посмотрела на разбросанные по столу проекты планировки садов.

Да, ей нравилась австралийская тема, на которой она и решила в итоге остановиться. В дальнем углу будет высокая стена из известняка с мозаикой в этническом стиле. Бордюр из гранита, галечный берег у пруда и небольшой холм рядом. Скульптурная стена с изображением сумчатых животных. Эффектные соцветия гревиллеи «золотой лиры»[4]. Потрясающий малиновый каллистемон[5]. Нежная мелалеука[6]. Волшебные «канделябры» банксии[7]. Веселый солнечно-желтый акациевидный кнобторн[8].

Она внимательно подбирала растения и оттенки цвета, не упуская ни малейшей детали, и с удовольствием наблюдала, как оживает эскиз – сначала на бумаге под ее пальцами, потом – на компьютере.

В этот раз ей работалось проще, чем когда она составляла анализ с помощью специальной программы, тратя часы на измерения, фотографирование и отметку уже высаженных растений, – ведь сейчас ей был знаком каждый дюйм сада, с которым предстояло работать.

Хотя все равно пришлось потратить довольно много времени на составление плана, чтобы макет получился что надо.

Когда она закончит, Кэш получит сад, о котором будут говорить, которым будут восхищаться. А она, в свою очередь, получит рекомендации и отличные отзывы, так что можно будет подумать о следующей заначке для себя и Ба.

Она стремилась к независимости и не собиралась полагаться на мужчину. После Эдриана. Отказаться от его денег было просто. Зарабатывать самой было тяжело. Но она сделала это, и чем быстрее она обеспечит финансовую «подушку» себе и бабушке, тем лучше.

В каком-то смысле несчастье Ба открыло Люси глаза. Потому что если тебя предает самый близкий и любящий человек, то кому вообще в этой жизни можно доверять?

Люси хотелось верить, что однажды она снова научится этому. Она была не из тех разочаровавшихся разведенок с горькой судьбой, которые никогда больше не ступят на путь брака. Но если Люси когда-нибудь разрешит себе довериться, она на всякий случай заранее обеспечит себя деньгами, чтобы не остаться у разбитого корыта в случае чего.

Пискнул мобильник. Люси, которая как раз закрывала входную дверь, бросила взгляд на экран, и сердце пропустило удар. Кэш Берджесс был ее клиентом, так что вполне логично, что в телефоне Люси был забит его номер. Но текст эсэмэски не очень-то тянул на деловое сообщение.

Упаковала своего плюшевого друга?

Люси смущенно перечитала эсэмэску, потом связала ее с пикником.

Ее пальцы пролетели над кнопками.

Никаких плюшевых мишек, я зла, как гризли.

Она нажала «отправить» и села в машину, надеясь пережить этот день без потерь и волнительных поцелуев.

Мобильник снова запищал.

А кто говорил про мишек?[9]

Ей понадобилось около секунды, чтобы осознать двусмысленность его послания и отогнать картинку: она, в черной сексуальной сорочке, и Кэш, который срывает ее.

Зубами.

«Черт возьми», – пробормотала она, мучаясь над достойным ответом. Как назло, ничего не придумывалось.

Так что Люси ограничилась жалким «До скорого».

И провела следующие двадцать минут по дороге к Ярра-Ривер около Ботанического сада, стараясь обуздать воображение и отогнать соблазнительные мысли о Кэше.

– Тебе лучше быть сегодня паинькой, – сказала Люси Кэшу, склонившемуся над бокалом с прохладным шардоне, когда оба устроились на уютном пледе для пикников. – Это означает: никаких поцелуев.

– Не отравляй настроение, – отозвался тот, – ты что, не слышала, что влюбленным положено непрестанно целоваться, особенно накануне Валентинова дня? – И он послал ей воздушный поцелуй. – Это не в счет.

Она невольно улыбнулась в ответ на его поддразнивания. Придвинувшись чуть ближе, чтобы другие не смогли услышать, прошептала:

– Думаешь, мы единственные здесь, кто считает, что День святого Валентина – бред собачий?

Он усмехнулся и кивнул на пару слева от них: те, нежно обнявшись, потягивали вино:

– Эти точно так не считают.

Поглядел направо: парень кормил девушку клубникой в шоколаде.

– Эти тоже.

Уставился на парочку прямо перед ними: сидят в обнимочку, она – у него на коленях, о чем-то воркуют.

– А от этих просто тошнит.

– Точнее не скажешь, – Люси чокнулась своим бокалом с бокалом Кэша, – а мы – просто пара антикупидонов.

– Выпьем же за это!

Люси чувствовала себя свободно. Она умела смеяться и шутить и делать вид, что она вовсе не на берегу Ярры, где снуют официанты, разнося слишком изысканную для пикника пищу, что ее не окружают отвратительно сентиментальные пары, свято верящие в ту чушь, которую увековечил Валентинов день.

Кэш опустил бокал и посмотрел на нее так пристально, что она едва не начала ерзать.

– Можно задать тебе вопрос?

– Конечно. Но не факт, что я тебе отвечу.

Уголки его губ изогнулись.

– Почему ты так цинична?

– Я могу задать тебе тот же вопрос.

Он колебался, словно раздумывая, что сказать. Поставил бокал на маленький поднос, откинулся назад, опершись на руки.

– Мама бросила нас, когда я был совсем маленьким. Для отца это стало катастрофой.

Он неотрывно глядел на реку, погрузившись в воспоминания, в которые Люси не хотелось вторгаться.

– Она была богата. Увлеклась простым парнем. И наверное, в конце концов устала от него. Или от меня. Как бы там ни было, папа изменился. Был душа-человек, всегда с улыбкой, а превратился в мрачного брюзгу. Денег у нас не было. Все, что я делал, вызывало у него недовольство. Потом я подрос и начал подрабатывать тут и там. – Он покачал головой. – Только когда я появлялся с зарплатой, отец становился чуть менее мрачным.

Люси во все глаза смотрела на человека, которого изначально держала за богатого, пустого сноба. И чувствовала себя ужасно виноватой за то, что осуждала его.

– Мне так жаль. – Банальное извинение сорвалось с ее губ, и ей захотелось взять его обратно.