Лора Грэхем - Твоя навеки

— Мне кажется, ты хочешь меня о чем-то спросить, — проговорил он, бросив на нее мимолетный взгляд. — Смотри вперед и задавай вопросы. А вот отвечу я на них или нет, это уж посмотрим.

Фэйт неохотно отвела взгляд от скульптурного лица мужчины.

— Ну? — спросил Мик, и вдруг заметил, как она облизала языком пересохшие губы. Ему стало страшно. Если она еще раз так проведет язычком по губам, я потеряю над собой контроль и поцелую ее, испуганно подумал он.

— Ты… — Она поморгала. — Ты помнишь то лето, когда учил меня ездить на лошади?

Ответ последовал мгновенно.

— Да, помню. Помню, как нашел тебя в овраге и вначале решил, что вижу перед собой маленькую фею. — Мик усмехнулся. — А я-то думал, ты обо всем забыла.

— Поначалу я тебя не узнала. И только вчера вечером, когда ты помог мне развязать шнурки на сапогах, я вдруг вспомнила, как давным-давно ты так же зашнуровывал мне теннисные туфли. Так странно, — добавила она, волнуясь и потому глядя в окно. — Мне кажется, я звала тебя тогда Майком, но больше я ничего не помню — просто ощущение счастливого лета.

Мик медлил с ответом, и Фэйт почувствовала, как сердце ее болезненно сжимается. Неужели он все забыл? Вполне возможно. Мужчины, как правило, начинают зевать при разговорах о прошлом, а затем стремятся убежать от них в пивной бар или на рыбалку.

Когда она решила, что Мик так и будет молчать, он вдруг заговорил, и голос его дрожал как отдаленный раскат грома:

— Одно ощущение и никаких воспоминаний? Так вы забыли, как называли меня лучшим индейцем на всем белом свете?

У Фэйт вырвался смущенный смешок, и в то же время ей неожиданно понравилось, что он поддразнивает ее. Вообще-то, глядя на нынешнего Мика Пэриша, трудно было предположить, что этот мрачный исполин способен говорить таким игривым тоном.

— Серьезно, я так говорила? Боже, и как только вы терпели меня?

— Это было совсем несложно. Вы были такой крошкой и при этом удивительно серьезной.

Мик не сказал, что потратил тогда уйму времени, прежде чем сумел развеселить ее. Ему самому уже не верилось, что когда-то он был юным и полным надежд мальчишкой.

Но об одном моменте он не мог не сказать:

— Вы были первым существом на целом свете, кто называл меня индейцем с восхищением и гордо.

Фэйт резко повернулась и, нахмурившись, вгляделась в его лицо.

— Судя по всему, — медленно сказала она, — вам не раз приходилось сталкиваться с расовыми предрассудками?

Мик отрицательно мотнул головой.

— С тех пор как я вырос и пошел в армию, практически не приходилось.

Еще бы, подумала Фэйт. Кому же захочется связываться с таким великаном, да еще сохраняющим невозмутимость в самой экстремальной ситуации? Впервые за многие месяцы — если не годы — в Фэйт Монроуз проснулся интерес к другому человеку, и ей захотелось узнать о нем как можно больше.

— Вы долго служили в армии? — Кажется, она задала достаточно нейтральный вопрос.

— Почти двадцать лет.

— Большой срок.

— Да, немалый.

Притормозив, Мик вывел машину с окружной дороги на боковую дорожку к своему ранчо. Снег здесь подтаял на солнце, но кое-где подозрительно поблескивал ледок. Мик даже обрадовался тому, что сейчас все внимание должен был сосредоточить на дороге. Этот разговор был для него совершенно непривычен, но почему-то хотелось его продолжить. Он уже собрался было рассказать ей об армии, но следующий вопрос Фэйт застал его врасплох.

— Вы были женаты?

Мик не знал, как обойти эту тему, и выложил все как есть:

— Однажды был чуть ли не на волосок от этого.

А-а, черт! Он ругнулся про себя, стискивая руль обеими руками. Сейчас ей захочется узнать, что именно случилось. Женщины обожают задавать подобные вопросы, но что самое глупое, так это то, что он сам дал ей повод. Господи, да что с ним сегодня творится?

— А что же случилось?

Сама того не подозревая, Фэйт затронула самое больное место в его душе. С детских лет Мик усвоил, что быть метисом, полукровкой значит быть ничтожнейшим из представителей рода человеческого. Ни англосаксы, ни индейцы не считали его своим. В детстве он старался ото всех скрыть свою душевную рану, ушел в себя, взращивал в сердце холодный гнев, а на месте невостребованной любви — равнодушие.

Его спасательным кругом стали книги, которыми он заполнял пустоту повседневности. Мифические и исторические сюжеты с их великими героями и грандиозными свершениями нашли горячий отклик в его сердце. Выросший в атмосфере отверженности, Мик главными ценностями считал честь, верность и чувство долга. А еще он открыл в себе способность сочувствовать тем, кто слабее. Но обида на отвергающий его мир по-прежнему таилась в душе, иногда отравляя жизнь. Именно поэтому он с недоверием относился к любому человеку, который пытался сблизиться с ним.

Взглянув на небо, предвещавшее новую снежную бурю, Мик нажал на тормоза и остановил машину возле крыльца. Затем пристально посмотрел на Фэйт сквозь зеркальные стекла своих очков.

— Ох уж эти женщины! — словно кнутом хлестнул он ее. — Неужели на свете нет ни одной, способной не совать нос в чужие дела?

Фэйт непроизвольно отстранилась. Хотя руки Мика по-прежнему лежали на руле, инстинкт самосохранения подсказывал ей, что от мужчины в любой момент можно ждать удара.

— Извините, — еле слышно промолвила она, — Это действительно не мое дело.

— Да, не ваше. — Но он все же не вышел из машины. — Это случилось сразу после моего первого срока пребывания во Вьетнаме, — сказал он, помолчав, сам не понимая, зачем говорит об этом. — Она была премиленькой штучкой, я потом таких немного встречал. Она носила мое обручальное кольцо ровно неделю. Ровно столько, чтобы довести до белого каления своего папашу… В итоге она предпочла остаться на папашином содержании.

— Вы хотите сказать, она не вышла за вас замуж лишь потому, что ее отец был против? — недоверчиво спросила Фэйт.

— Ага! — Мику очень захотелось поставить на этом точку. А то, чего доброго, он не сдержится и выплеснет наружу все то, что думает о тех уроках, которые преподнесла ему эта сучка. О том, например, что для нее было в порядке вещей затащить к себе в постель этакого метиса-дикаря, чтобы визжать в его объятиях, как обезумевшая кошка, а потом спокойно объявить ему, что для брака с ней он, как это ни жаль, не годится.

Оглядываясь назад, Мик часто спрашивал себя, почему эта история так оглушающе подействовала на него. Разве не знал он с детских лет, что слово «полукровка» одно из самых бранных в его родном языке?

— Мик, — робко подала голос Фэйт. — Извини, что я своими глупыми вопросами заставляю тебя сердиться.