Наталия Вронская - Дороже жизни

— Как это возможно? — Наташа была поражена.

Она-то думала, что он давно позабыл о ней и даже если не забыл, то теперь их встреча абсолютно невозможна. Но вот он рядом — и девушка заплакала, впервые за долгие месяцы. Даже при расставании с матерью она не плакала.

— Милая моя, дорогая… — Василий целовал ей руки. — Я просил, я умолял и мне позволили… Позволили встретиться здесь с тобой и задать тебе только один вопрос…

— Вопрос? — Наташа смотрела на него сквозь слезы.

— Да, ангел мой. Ты же знаешь, что я люблю тебя… И ничего для меня не изменилось и не могло измениться. И я спрашиваю тебя: станешь ли ты моей женой?

— Я не могу, не могу! Вы не должны губить свою жизнь ради меня! Я не достойна этого! — Она зарыдала еще сильнее.

Василий крепко обнял ее и прижал к себе, целуя заплаканное лицо.

— Любовь моя! Разве можно сказать, что я гублю свою жизнь? Разве это погибель — быть рядом с вами?

— Я отвергла вас в благополучии, и я не могу дать согласие теперь, когда вы мне, признаюсь, нужнее всего! Я не могу быть такой жестокой с вами. Я не могу…

— Ваша жестокость в том, что вы даже теперь отвергаете меня! Я люблю вас, и мне все равно, куда следовать за вами и где быть с вами. Я говорил с государыней…

— Что?

— Да, я говорил с государыней. Я просил ее дать мне позволение на наш брак — и она согласилась. Разве вас не удивило то, что нам разрешили быть тут наедине?

— Да, удивило… Но, скажите, может быть, и смягчением своей участи я обязана только вам? — внезапно пораженная догадкой, спросила Наташа. — Мне говорили, что один человек… — Она осеклась.

— Нет, не только мне… И мой дядя, и я… Все, кто любят вас… И в память о вашей матушке… Прошу вас: если только вы любите меня или если хотя бы я не противен вам и вы чувствуете, что сможете полюбить меня со временем, ответьте мне «да»! В этом мое счастье, поверьте мне…

— Да… Я не знаю, люблю ли я, но мне кажется… Да, мне кажется, что ближе человека у меня теперь нет на целом свете. И если вы согласны на это, если это не останавливает и не оскорбляет вас…

— Нет. Я люблю вас так, что рано или поздно и в вашей душе смогу зажечь тот же огонь, что горит сейчас в моей. Моя страсть не останется безответной, я знаю. — Он прижал Наташу к себе и крепко ее поцеловал.

Губы, сухие, теплые, прижались к ее губам. Наташа обняла его покрепче в ответ. Хорошо, как никогда не бывало!

Когда уже последняя надежда на счастье, на самую жизнь была Наташею потеряна, встретила она любовь. И безоговорочно поверила, как некогда верили ее мать и ее бабка. Только Наташа знала, что она не ошибается. Все, через что ей пришлось пройти, научило ее понимать людей лучше, чем это умели делать оберегаемые царевны. Но даже если и она теперь ошибается, то этот удар не будет для нее смертельным, ибо в крепости научилась она стойкости и приобрела толику смелости в борьбе с судьбой.

— Ну вы, кажется, обо всем договорились? — спросил Семен Петрович, только что вошедший в избу.

Объятия молодых людей наводили на мысль о полном согласии.

— Если все между вами решено, то венчаться необходимо теперь же. Разрешение государыни имеет силу только здесь. Итак?..

— Да, дядя, мы венчаемся, — ответил Василий Федорович. — Да? — Он повернулся к Наташе.

— Да, — ответила она.

— Отныне ты стала моей племянницей, детка, сказал Семен Петрович. — Позволь и мне обнять тебя.

— Милый дядя! — Наташа от всей души обняла доброго и снисходительного родственника.

— Надеюсь, вы понимаете, что жизнь ваша будет не так уж легка, как вам это представляется сейчас. Не хочу выглядеть старым брюзгой…

— Дядя, дядя! Так ничего не говори! — воскликнул Василий.

— Дети… Какие вы еще дети. Что вы знаете, что можете? Каково это, после паркетов да балов попасть в ссылку, в тяжелую дорогу, в холодную сторону?.. Защитит ли вас ваша любовь? Возможно ли это? Но знайте, что у вас есть я и я буду стараться сделать все, чтобы облегчить нашу участь.

Семен Петрович посмотрел на молодую пару с грустью человека, много повидавшего, во многом разочаровавшегося, многого лишившегося, но не утерявшего еще надежды — слабой, еле теплившийся, но все еще живой.

Затем, не допуская более промедлений, молодые люди были отведены в церковь, где тотчас и обвенчаны в присутствий старого дяди, офицера и двух солдат, бывших при Наташе конвоирами.

Тут же им пришлось распрощаться с Семеном Петровичем, вновь обещавшим им свою поддержку, и опять отправились в дорогу, но теперь уже вместе.

Это была милость императрицы. И милости на этом не окончились. Путь их в ссылку был долог, но по прибытии их ждал дом. Простая деревенская изба, но свободная от постоянного надзора.

Как сложилась их дальнейшая жизнь — теперь не время рассказывать об этом. Это совершенно отдельная история. Однако скажу, что они не обманулись в своих ожиданиях и были счастливы вдвоем.

Это и в самом деле оказалась любовь: более прочная, чем страсть, вспыхивающая с первого взгляда. Любовь, выдержавшая и пережившая различные испытания и только укрепившаяся невзгодами. Два счастливых характера, сойдясь вместе, оказались на редкость удачливым содружеством.

Вторая часть

Наследница

1

1777 год

Утро начиналось как обычно: вилла наполнилась ароматом кофе и свежего хлеба. Обитатели ее проснулись и подняли свой вседневный шум. Раздавался девичий смех, лай собак, спор прислуги — все проснулись.

— Синьор Базилио опять не спал всю ночь. Он только что пришел, — прошептал садовник Марии, передавая ей розы, только что срезанные для ее молодой госпожи.

— Если б и меня так кто-нибудь любил, как он любил свою жену, мир ее праху, — набожно перекрестилась обычно смешливая Мария.

— А разве я не так люблю вас, моя дорогая?

— А разве, синьор Тони, вы меня любите?

— Конечно! Если бы вы только согласились…

— О-о! — Мария рассмеялась и проворно уклонилась от объятий садовника, которыми тот вздумал доказать свои чувства. — Нет, Тони, так дело не пойдет!

— Как вы жестоки, Мария.

В ответ на этот упрек бойкая камеристка скрылась с глаз влюбленного в нее молодого человека, бережно неся в руках корзинку с цветами.

Девушка вошла в дом, взбежала по лестнице на второй этаж и тихонько вошла в комнату хозяйки. Хозяйка же ее обладала прекрасным, крепким сном и весь шум, уже с полчаса поднятый в доме и на кухне, не мог ее разбудить. Мария раздвинула занавески, поставила розы в воду и повернулась к хозяйкиной постели. Девушка упорно не просыпалась, хотя лучи солнца падали ей на лицо.