Мария-Тереза Сесе - Теперь ты — моя жена

— Обопрись о мое плечо, — посоветовал Брюс.

— Что, собственно, произошло? Что все это значит? К чему это?

— Ш-ш! Тихо… Подожди. Давай-ка я поведу тебя.

Они пересекли вестибюль и стали спускаться по одной из многочисленных лестниц. Тут пахло влагой. Джойс несколько раз споткнулась в темноте.

— О-о! — простонала она.

— Будь осторожна!

Не успела Джойс еще отреагировать на последнее предупреждение, как ее уже задержали руки Брюса. Это были сильные и горячие руки, осторожно сжимающие ее талию в царившей темноте.

Джойс почувствовала, как у нее закружилась голова. Было очень приятно и томительно-волнующе.

— Отпусти меня! Что ты себе позволяешь?!

— Не глупи. Ты же можешь оступиться и упасть. И успокойся, пожалуйста. Тише! Я тебе все объясню несколько позже. Да успокойся же ты!

— Я хочу, чтобы ты зажег свет. Слышишь, зажги немедленно!

Протянув руку в сторону, Джойс обнаружила вокруг себя пустоту. Ее вдруг охватил ужас. Но прежде чем она успела издать с трудом подавляемый крик, раздался щелчок зажигалки, и девушка увидела, что перед нею, освещая слабым желтоватым светом лицо Брюса, колеблется крошечный язычок пламени. В этом свете все выглядело каким-то призрачным.

Девушка обратила внимание на то, что Брюс пристально смотрит на нее. Его лицо показалось ей странно бледным.

— Что случилось? — спросил он тихим голосом.

— Но я не понимаю…

— И что ты собираешься понимать, если я еще ничего не объяснял тебе? Нам нужно выйти из дома. Этот подвал сообщается с небольшим коридором, который заканчивается недалеко от западной стены парка. Единственное, что от тебя требуется, это просто следовать за мной. Понимаешь?

— Но…

— Следуй за мной или можешь остаться. Ты знаешь, мне это уже начинает надоедать.

Слабый язычок пламени внезапно погас, и Джойс вновь оказалась окруженной со всех сторон этой влажной и, как ей казалось, прямо-таки вязкой темнотой.

— Эй Брюс! — испуганно вскрикнула девушка.

— Я тут. Не бойся!

Джойс почувствовала на своих плечах прикосновение его ладоней. Она не стала сопротивляться, когда Брюс притянул ее к себе и прижал к своей сильной груди, в которой — она явственно слышала это в царившей тишине — бешено стучало его сердце. Девушка замерла.

— Брюс…

— Что, дорогая?

— Куда мы идем?

— Скоро ты все поймешь… Мы идем на встречу с несколькими бандитами.

— То есть как это? — не поняла Джойс.

Теперь они шли рядом, и рука Брюса покоилась на ее плече.

— Подожди немного, мне нужно открыть дверь. Сейчас я отпущу тебя. Не пугайся, слышишь?

— Хорошо.

Теперь уже Джойс сама прижалась к нему. Она держалась обеими руками за тонкую ткань рубашки, под которой ощущалось тепло его кожи и приятная упругость сильных мышц. Девушке подумалось, что она была бы не против простоять так довольно долго.

Скрипнули петли двери. Еще до того как в темноту коридора попал неяркий свет ясной ночи, Джойс ощутила на своем лице свежее дуновение насыщенного ароматами ночного воздуха. Эта свежесть вернула девушку к реальности.

— Тут внизу будут две ступеньки, — предупредил Брюс, — будь внимательна, ставь ноги осторожно.

— Ты не мог бы объяснить мне, почему тебе вдруг понадобилось выходить из собственного дома тайком, как вору? Что все это значит?

— Мне бы не хотелось, чтобы они увидели нас.

— Они — кто?

— Они скорее всего уверены, что в эти часы мы спим как сурки, спим крепко и беззаботно. Но никак нельзя исключить, что кому-нибудь из них вдруг вздумается выглянуть в окно.

Джойс вдруг даже подпрыгнула от внезапно озарившей ее догадки. Ее глаза широко распахнулись. Нетрудно было заметить, что девушка сильно напугана.

— Неужели ты хочешь сказать, что они собрались одурманить нас снотворным? — шепотом спросила она.

Брюс ласково улыбнулся ей. Наверное, так глядят на маленькую девочку, подумала Джойс.

И вновь, как это было несколько минут назад, рука мужчины опустилась на ее плечи и легко притянула девушку к груди. В этом жесте были ласка и нежность, которые Брюс испытывал к той, кого считал своим долгом защищать от возможной опасности.

В этом движении молодого человека было столько нежности и добра, что Джойс даже и не делала попыток как-то воспрепятствовать ему.

Девушка чувствовала переполнявшее ее волнение.

— Ты совсем как ребенок, — прошептал ей на ухо Брюс. — Большой рыжеволосый ребенок. Ты из тех детей, общаясь с которыми трудно решить, зацеловать ли их до смерти или наказать розгами.

— Не вздумай позволить себе ничего подобного, — также шепотом ответила Джойс.

Тонкий изящный носик вздернулся к покрытому звездами небу, твердые груди соблазнительно проступили под тканью кофты, а уголки губ совсем некстати вдруг начали подрагивать в сдерживаемой улыбке.

Все так же нежно и с улыбкой глядя на нее, Брюс Мелвин ограничился лишь тем, что заметил:

— И все-таки, Джой, будь осторожна. Тут, у стены, всегда водились мыши.

— О нет!

И в следующее мгновение, дрожа всем телом, забыв полностью о желании продемонстрировать свою волю и решительность, Джойс уже была готова повиснуть на шее Брюса. Лишь в последний момент она успела заметить, что тот явно забавляется, пугая ее.

— Теперь видишь, что я действительно могу зацеловать тебя и ты даже не будешь сопротивляться? — с иронией глядя на испуганную девушку, спросил он.

— Ой Брюс, да ты просто…

Она не закончила фразы, поскольку сообразила, что едва ли следует делать это до того, как уберет свои руки, которые успели обвить шею Брюса.

Однако, вместо того чтобы ослабить свои объятия, Брюс лишь крепче сжал тонкую девичью талию. В результате, упираясь ему в грудь, Джойс прогнулась назад, в то время как он медленно и неуклонно наклонялся к ней. Девушка видела, как менялось выражение его лица, которое становилось все более напряженным, постепенно бледнея.

— Ты все еще полагаешь, детка, что я не смогу поцеловать тебя? — прошептал он.

— Для этого…

Но Джойс не успела ничего более добавить. У нее не оставалось для этого возможности, поскольку Брюс внезапно резко отпустил ее. Девушка от неожиданности даже забыла, что именно собиралась сказать. Наверное, она бы просто упала, если бы Брюс вовремя не схватил ее за запястье.

Глядя в глаза девушке, он как-то неохотно пробормотал, явно делая над собой усилие:

— Нет, я привел тебя сюда не для этого. И скажу тебе откровенно — мне еще никогда в жизни не было необходимости разыгрывать из себя шута ради того, чтобы поцеловать женщину. Клянусь тебе, я никогда не делал ничего подобного ради женщины, как бы хороша и привлекательна она ни была… Даже если она и имела лицо шаловливого рыжеволосого ангелочка. А теперь пошли, довольно ломать комедию.