Джейн Арбор - Очарование страсти

— Лин, если ты свободна, возьми трубочку, пожалуйста!

Лин кивнула и выбралась из-за стола. В трубке послышался голос — женский, явно культурный.

— Это Дигбет-клуб, наконец? — Собеседница была почему-то немного раздражена.

— Да, это Дигбет-клуб. Кто говорит? Чем могу быть полезна?

— Насколько я поняла, это должен быть клуб мальчиков. Кто вы? Уборщица или кто? — требовательно допрашивал голос.

Лин не удержалась и хихикнула:

— Нет, я не уборщица. Скорее «кто». Я здесь помогаю кормить мальчиков. Но мистер Дорн здесь. Если вам нужно поговорить с ним, пожалуйста, назовите ваше имя.

— Мне не нужен мистер Дорн. Мне сказали, что мистер Уорнер Бельмонт должен быть в клубе, и он мне нужен. Скажите ему, пожалуйста, что мисс Адлер хочет поговорить с ним.

Это было не столько просьбой, сколько командой, и Лин пришлось проглотить свое неприятное впечатление, особенно когда последовало:

— И пожалуйста, поскорее.

Лин показалось, что вся поспешность была просто следствием нетерпеливости мисс Адлер.

Когда Уорнер Бельмонт подошел к телефону, он не закрыл за собой дверь комнаты, и Лин, начавшая разливать чай, стала невольной слушательницей разговора, хотя и с одной стороны. Вначале он долго слушал — видно, в ухо ему лился нескончаемый поток слов, потом он спокойно сказал:

— Моя дорогая, ты ошиблась. Мы с тобой на сегодня ничего не планировали. Я уже довольно давно знал, что у меня будет здесь тренировка, а я всегда твердо помню дни и числа.

В ответ на что-то, сказанное мисс Адлер, он засмеялся и ответил:

— Но, Ева, дорогая, я и раньше знал за тобой подобные проделки. Боюсь, что на этот раз ты делаешь то же самое. Разумеется, я очень сожалею, что ты разочарована.

Потом:

— Ну, раз уж ты вся разодета, то почему бы тебе не дождаться меня дома? Пусть Пэтри подаст тебе что-нибудь выпить, и мы поедем туда позднее, если тебе так хочется.

После ее ответа он посмотрел на часы и сказал:

— Нет, боюсь, это будет намного позднее. Мне надо будет еще переодеться, и еще я должен отвезти в Бродфилд одну из наших сестер, которая сейчас помогает нам здесь, ей нужно успеть обратно к ночи.

Его последней репликой было:

— Ну хорошо, Ева. Думаю, что это не последний раз, верно ведь? Съездим в другой раз. — И он повесил трубку.

А Лин, непонятно почему, почувствовала какое-то унижение. Наверное, из-за своего невольного подслушивания и из-за этого небрежного, безличного упоминания о себе как об «одной из наших сестер». Глупо, конечно, обращать на это внимание. Тем не менее она именно это и делала, и этим как бы ставила себя в недостойное и неравное соперничество с Евой Адлер за внимание Уорнера Бельмонта.

Видно, эта Ева была кем-то, кто имел большие права на него. Лин же не могла рассчитывать на большее, чем обещание, нарушить которое ему не позволит его хорошее воспитание. «Одна из наших сестер» — о, как это обидно звучит!

Она постаралась скорее забыть остальную часть разговора. В конце концов, это не ее дело — не должно быть ее делом! — что манера Уорнера говорить с Евой казалась проникнутой мягкой снисходительностью мужчины к капризу любимой женщины. Это было что-то глубоко личное, что не открывают посторонним, чувствовала Лин. О, если бы, если бы только она не услышала это!

Когда он подошел, наконец, к ней и спросил, готова ли она, она изо всех сил попыталась отговориться от поездки с ним. Но ее поезд ушел, как он прекрасно знал, и потому отмел все ее отговорки с присущей ему резкостью.

— Чепуха. Мы уговорились, что я вас подвезу, ведь так? Идите и садитесь в машину, я подойду через минуту.

Сейчас более чем когда-либо, Лин чувствовала, что он жалеет о своем обещании. Они ехали в полном молчании, прерываемом только односложными замечаниями. Быстро убывающая самоуверенность Лин заставила ее ощутить это молчание как что-то осязаемое и тяжелое.

Она с горечью думала: «Он, видно, решил поставить меня на место, напомнив о разнице нашего положения в Бродфилде. Как будто он забыл, что я сама все это прекрасно знаю».

Он не показал виду, что догадался о том, что она могла услышать его телефонный разговор, и имя Евы Адлер ни разу не было упомянуто между ними. Все равно мысль об этой другой женщине нависла, как тень, над душой Лин, испортив ей день, который мог быть таким счастливым.

Глава 5

Утром, уже незадолго до Рождества, когда Лин вошла в комнату отдыха за своим кофе, который полагался ей в десять часов, она увидела, как Пэтси отошла от группы сестер перед доской объявлений.

— И изрекла она! — распевала Пэтси, получая озорное удовольствие от явного расстройства Лин.

— Как, еще один эдикт начальницы? — спросила Лин. — Нет, я решительно отказываюсь проходить еще один курс популярных лекций в университете. Ей все кажется, что нам не хватает общей культуры!

— Культуры? Нет-с! — хихикнула Пэтси. — Милая, на этот раз это общественная работа. Нам практически предписывается направить наши легкие танцующие ножки на благотворительный бал в пятницу в Спайрхэмптоне. Проводится Фондом по борьбе с раком — так что мы обязаны! Подойди и прочитай сама, коли не веришь.

Лин пробралась вперед к доске и прочитала напечатанное на машинке объявление, подписанное начальницей.

«Надеемся, что весь персонал, имеющий хоть небольшую возможность, приобретет билеты и будет присутствовать на балу, который состоится в Общественном центре Спайрхэмптона для сбора средств в Национальный фонд по борьбе с раком. Подобное достойное мероприятие должно найти самую искреннюю поддержку у всех нас, как представителей медицинской профессии. Освобождения от работы будут даваться беспрепятственно, за исключением совершенно необходимых дежурств. Просьба соответственно изменить свои личные планы».

— «Личные планы», — передразнила Пэтси. — Меня мало беспокоят эти призывы изменить мои личные планы. В конце концов, что тут планировать? Просто подведи ко мне мужчину, и пусть он пригласит меня танцевать.

— Получить освобождение — вот в чем суть, — напомнила ей Лин. — Нельзя же отпустить всех до одного.

Но оптимизм Пэтси не позволял ей и думать, что ей и Лин может не повезти с освобождением.

— Я надену свое розовое платье! — блаженно объявила она.

Лин была в ужасе:

— Ох, Пэтси, только не розовое!

— Как так — не розовое? Продавщица сказала мне, что это шикарное платье, когда я покупала.

— Ну, может быть, и так — но не по цвету! Продавщица никак не должна была убеждать тебя, что оно тебе идет!