Джейн Арбор - Очарование страсти

— Скажите, мэм, а вдруг бы ваша машинка сломалась, из-за какого-то случая или дефекта, и вы бы прекрасно знали, что это произошло никак не по вашей вине, потому что вы всегда правильно обращаетесь с ней, ухаживаете, смазываете. Вот что бы вы стали делать?

Она удивленно смотрела на него:

— Что? Ну, я бы постаралась сама ее наладить, наверное. А если бы не смогла, то позвала бы мастера.

— Ну да, сначала попытались бы сами исправить ее, понятно. А если она так и не заработала?

— Ну, тогда бы я… — Она остановилась, закрыв рот ладонью, словно вдруг поняла истинное значение его вопросов. Она выглядела испуганной и растерянной, а он продолжал:

— Вам ведь не было бы стыдно вызвать настоящего мастера, чтобы он посмотрел, в чем дело? Или сказать ему, что, вот, вы все делали, как нужно, но что-то не получается?

— Наверное, нет…

— И уж конечно, вы бы не оставили вашу машину стоять здесь без пользы, чтобы все ее хорошие части заржавели?

— Мне это нельзя. Мы кормимся моим шитьем, — просто ответила она.

Он подошел к ней, ласково взял обе ее руки в свои и, глядя на женщину, мягко сказал:

— Вам нельзя делать так и по отношении к Джонни. Вы ведь знаете это, правда?

Наступило молчание, и вдруг миссис Бейнер зарыдала, не в силах больше сдерживаться. Лин подошла к ней, обняла за плечи, не решаясь поднять глаза на человека, стоявшего рядом с ними, чтобы не выдать свое восхищение и благодарность.

Уорнер Бельмонт спокойно сказал:

— Видите ли, миссис Бейнер, я ведь по профессии доктор — специалист по человеческой машине, если можно так сравнить. Вы позволите мне немного посмотреть Джонни? А мисс Эсолл мне поможет.

Началась работа для Лин — нужно было уложить Джонни на кровать, снять с него лишнюю одежду и стоять рядом наготове, пока твердые, крепкие пальцы хирурга делали свое дело. Лин еще успела подумать, что, наверное, навсегда в ее памяти останется этот прекрасный момент, когда они вместе работали. Вдруг Уорнер Бельмонт выпрямился и тихо сказал ей:

— В нижнем отделе позвоночника есть какое-то повреждение. Насколько сильное — трудно сказать без рентгена. В понедельник я договорюсь, чтобы его положили в Бродфилд. А пока мальчик должен оставаться в постели.

Они вышли из дома, и Уорнер остановился на секунду закурить сигарету. Он с облегчением затянулся.

— Ну как, теперь мы должны идти сразу обратно? — спросил он. — Я бы не прочь размять ноги.

— Мы можем пойти по другой дороге, она длиннее, — ответила Лин.

— Покажите, что эта за дорога. — Он зашагал рядом.

Она решилась и заговорила:

— Это не будет самонадеянно с моей стороны, если я вас поздравлю?

— Конечно нет. Похвала всем приятна. Мне было ясно, что единственный путь добиться разумного отношения от его матери — это идти от чего-то, что для нее дорого и необходимо, почти так же, как здоровье сына. Я посмотрел на ее швейную машинку, и мне показалось, что это будет удачным сравнением. И в самом деле, сработало.

— Странно, — вслух подумала Лин, — как люди могут собственным воображением загнать себя в какой-то тупик стыда или страха, как миссис Бейнер.

— Но как раз вы кое-что знаете об этом? — Он проницательно посмотрел ей в глаза, хотя в надвигающихся сумерках уже было плохо видно его лицо.

— Я?! О… — Она была рада, что он тоже не может видеть, что она сильно покраснела.

— Конечно вы… В прошлый раз, когда мы серьезно говорили об этом, ведь вы страдали от воображаемых страхов, что даже ваши друзья будут плохо думать о вас из-за того, что никогда, никак не могло быть вашей виной. Но в отличие от миссис Бейнер, у вас хватило характера самой выйти из этого состояния.

— Не совсем самой, — тихо проговорила Лин.

— То есть вы хотите сказать, что мой совет вам смог немного помочь?

— Помог очень сильно. Он показал мне, в каком неверном масштабе я представляла себе мое горе.

Он покачал головой:

— Вот уж не знаю, стоит ли меня благодарить. То немногое, что я вам тогда сказал, могло лишь вселить в вас какие-то сомнения относительно правильной оценки обстоятельств. Наверное, у вас уже было какое-то подсознательное убеждение, что вы не можете отказаться от своей профессии. Это было бы недостойно вас.

— Потом я это поняла, — признала Лин. — Но без вас я бы могла никогда не услышать свой внутренний голос или не поверить ему. Я… мне поэтому хотелось поблагодарить вас.

— Дорогая моя. — Он говорил ласково. — Я всего лишь выразил свое убеждение, что вы не должны бросать свою профессию по такой причине. И я знал, что вы были совершенно не правы, считая, что кто-то будет думать о вас хуже из-за несчастного опыта, выпавшего на вашу долю.

Они шли по неровной тропинке через деревенский выгон почти уже в темноте, и его рука незаметно, но надежно поддерживала ее под локоть. Он продолжал:

— Если вы правдивый человек, вы признаете, что все оказалось не так плохо, как вам рисовалось.

«Ничего, верно, — мысленно криво усмехнулась Лин, — кроме нашей первой встречи с вами, когда я надеялась, что вас хоть немного обрадует то, что я послушалась вашего совета!» Вслух она сказала:

— Нет, все были ко мне добры.

— Ваши друзья помогали вам, не мешали, правда? А с кем вы особенно дружите в Бродфилде, кстати?

— Моя лучшая подруга — сестра Хорган, девушка из Ирландии, мы с ней вместе учились. Она — сестра в отделении Бартрам.

— А из врачей?

Лин колебалась, но потом ответила:

— Из мужчин? Ну, пожалуй, мы с Пэтси Хорган — приятельницы доктора Дринана.

Они шли по ровной лужайке, и Уорнер Бельмонт освободил ее руку.

— А, молодой Дринан? Помню, он как-то вечером выручил меня, дал бензина. Конечно, и вы были там.

Так что эти все замечающие глаза все-таки видели ее, хотя она была уверена, что он даже не посмотрел в ее сторону. Интересно, могло ли что-нибудь ускользнуть от его внимания?

— Мне бы нужно было остаться тогда и поговорить с вами, но я был в жуткой спешке. Я вез мисс Адлер на другой концерт, и мы уже опаздывали. Значит, вам нравится Дринан?

— Да, нравится, — ответила Лин, сохраняя лояльность.

— Что ж, кроме его поступка, достойного доброго самаритянина, я о нем знаю очень мало, кроме того, что он очень хороший анестезиолог. — Он помолчал, а потом спросил: — Скажите мне, если это не чересчур уж личный вопрос, — как вам кажется, начинаете ли вы забывать того человека, с кем вы были помолвлены?

— Перри Гарстона? Да, с этим у меня все покончено.

— Никаких оглядываний назад и сожалений, к которым часто так склонны многие женщины?