Улица свежего хлеба - Катерина Сергеевна Снежная
И именно в этот момент, в приемную вошел Алексей Скалов и включил свет.
У нее оборвалось сердце, спазм страха застрял в горле и Забава ощущая дрожь в руках и ногах, втянула голову.
– Что ты делаешь? – спросил он громким голосом, хмурясь, разглядывая, как девушка корячиться у его двери, упираясь лбом в пол. – Поза, безусловно симпатичная, и тем не менее.
Забава подняла голову, вытаращив на него глаза и выпрямилась, побледнев на несколько тонов, кожа на ее лице пошла пятнами.
– За-кол-ка, – лихорадочно выдавила она, неровно вздохнув.
Вообще у нее был заготовлен ответ, на случай столкновения в приемной, но не такой.
– Заколка?
Лицо Алексея было исполнено откровенным недоверием.
– Я шла из туалета, – она махнула в сторону туалета находящегося за кабинетом Скалова и ее спиной. – Махнула головой, она отлетела и к тебе под дверь.
Мужчина окинул ее взглядом полным сарказма, вероятно, посчитав, что румянец на щеках от алкоголя. Забава поднесла трясущуюся ладонь к лицу и, глядя на него широко распахнутыми глазами сообщила:
– Кажется, меня сейчас стошнит.
Рванулась с колен к туалету, налетела на дверь и сползла с нее. Уборщица из клининговой компании заперла ее случайно, алиби Забавы сыпалось прямо на глазах. По телу прокатил спазм жути. Думать ей было не когда, она бросилась к ведру, под столом секретарей и ее вывернуло туда соком.
Когда она подняла глаза, дверь в кабинет Алексея была уже раскрыта, а мужчина стоял рядом и протягивал бумажное полотенце.
– Вижу, ты в восторге от новогодних праздников, – пошутил он, слегка склонив голову и с любопытством разглядывая ее.
– Очень милая вечеринка, – поддержала Забава, едва шагая на трясущихся ногах за ним следом в кабинет.
Алексей прошел к шкафу и налил себе выпить виски, а ей стакан воды. Забава села на диван и взяла напиток, пока тот сел напротив и теперь молча, рассматривал ее. Его взгляд скользил по роскошным огненным волосам, по возбужденному лицу и распахнутым, ярким, словно подсвеченные изумруды глазам. Румянец на щеках, сбившееся дыхание заставляющее волноваться женскую упругую грудь, все приковывало к ней взгляд.
– Как себя чувствуешь?
Забава залпом выпила предложенное и выдохнула. Закашлялась. Как-как? Отлично! У нее только что будто кто гору с плеч сбросил. Она на секунду закрыла глаза, и подняв нос к верху потянула воздух, расслабляясь. Затем открыла их, и шаловливо посмотрела на Алексея. Представление не осталось не замеченным.
Она дышала не ровно, чуть склонила голову на бок, и теперь в полуоткрытых глазах Забава плескался адреналин. Сверкая искорками непристойности, загадочности, она слегка растянула губы в соблазнительной улыбке.
– Сложный вопрос? – спросил он, спускаясь по девушке вспыхнувшим заинтересованным взглядом.
– Смотря о чем, именно мы говорим. О моей ноге или о чем-то другом?
Улыбка Алексея будоражила в ней все чувства разом. Он успел снять пиджак, галстук, и теперь сидя в одной белой рубашке с расстёгнутым воротом, заставлял ее едва сдерживается, чтобы не прикоснуться к обнаженной мужской груди. От него пахло легким ароматом табака, одеколоном, алкоголем, раздразнивая ее, приглашая попробовать испытать удачу. Что-то подсказывало, что та ей благоволит. Ведь теперь, когда самое главное сделано, можно все.
Алексей сглотнул, в следующую секунду, наклонившись к ней, нежно пальцами взяв за подбородок, притянул и поцеловал.
Поцелуй был отнюдь не вежливым приглашением, скорее утверждающим неизбежное. То, что между ними существовало, и ощущалось электрическими разрядами по телу, вызывая трепет в душе Забавы, стоило им оказаться рядом ближе, чем на метр.
Губы Алексея решительно захватывали и настойчиво утверждали вожделение. Его руки властно скользили по ее бедрам, по талии, спине, по затылку. Забава поддалась вперед и, забыв обо всем, погрузилась во власть сладострастных, пленительных прикосновений. Позволяя языку скользить по его губам, не спеша уступать и самой приближаться к нему. Со стоном, погружалась все глубже в негу чувственной ласки.
Лишь несколько минут спустя, она вновь осознала себя, отвечающей на пламенный, жгучий поцелуй, уже лежащей на спине, мощно вжатая в диван и жаждущая еще больше, глубже рук, тела, всего. Поразилась этому факту. Алексей действовал на нее, как наркотик, так как никто до него. Никогда. Он будил такие красочные чувства, что она ощущала всю полноту жизни, и хотелось ощутить еще полнее и остро. А для этого нужно с ним слиться, ощутить в себе. Жарко, бурно, спонтанно, до конца. Она мучительно охнула.
– Стой, – простонала, вертя головой и вырываясь из забвения удовольствия.
На краткий миг, ей удалось заглянуть в его глаза, подернутые рьяным устремлением, увернуться от ищущих ласк твердых губ.
– Остановись. Остановись.
Нельзя допустить, чтобы он увидел ключ и флешку. Это все разрушит. Она закрыла их пальцами, обжигаясь его страсти, не давая мощному зову и разгульной беспечности взять над собою контроль. Воспользовавшись секундным промедлением, Забава с силой оттолкнула его от себя. Видя в его глазах не понимание. Чувствуя себя хмельной от соблазна, слабой от тяжести сексуального вожделения во всем теле. Глухо дыша, она приняла вертикальное положение и сев, поправила платье, насильно приводя себя в порядок.
Посмотрела на Алексея, обнаружила, что успела почти избавить его от рубашки, и, судя по следам помады, поцеловать не только губы, но и челюсть, красную шею, взбудораженную грудь. Покраснела от собственных подвигов и от свежей приливной горячей волны желания. Все ее лицо залил румянец и от покалываний на коже, сидеть на месте и ничего не делать казалось невыносимой пыткой. Забава никогда не славилась кротким нравом, но с этим человеком, ум ей сносило напрочь.
Алексей тоже сел, и закрыв глаза, жадно подвинул к себе девушку, прижал к горячему груди. Сердце его билось, как безумное. Пока Забава трясясь от внутренней неразберихи, запретов и желаний, приходила в себя, признавая, как легко соскользнуть в омут страсти, как легко потерять все.
–Пойми меня, – он чуть слышно сдавленно усмехнулся. – Это классический сюжет.
Забава улыбнулась, было приятно, что он мучается так же сильно, как и она.
– Я схожу с ума. Думаю о тебе, и ничего не могу поделать.
Она кивнула, и чуть отпрянув, взглянула на него. Каждое его слово, как оглушительный поцелуй, ласкали ее физически, лишая сил к сопротивлению. В лице Алексея было столько призыва, а его мышцы так напряжены, и каждая из них
