Лорин Батлер - Ты должен уйти
Итак, меланхолично размышляла Алекс, предпочесть ли его или достать висевшее в гардеробе черное платье, которое она обычно надевала, когда они с Дэйвом шли куда-нибудь вместе?
В комнату проскользнула Кейт. Она остановилась около Алекс, уставившись широко распахнутыми глазами на новое платье.
— Ты собираешься надеть это? — спросила она с некоторым благоговением.
— Не знаю, — с сомнением ответила Алекс. — Может быть… может быть, лучше надеть мое старое черное…
Ее рука потянулась к гардеробу, но Кейт остановила ее.
— Ну уж нет! — воскликнула она, ужаснувшись. — Папа надел смокинг и галстук-бабочку! Он выглядит потрясающе!
Алекс скривила губы, очевидно, потрясающий папа, по мнению Кейт, заслуживал лучшего, чем черное платье.
— Старое черное такое скучное, — добавила дочь.
Скучное, скучное, повторила про себя Алекс. Это слово постоянно преследовало ее в последние недели.
— Что ж, тогда надену красное, — согласилась она. Прежняя Алекс была скучной, новая была полна решимости не быть такой. — А теперь иди и помоги бабушке, пока я собираюсь.
Она запечатлела поцелуй на щеке дочери, и та побежала прочь в радостном возбуждении от того, как показалось Алекс, что ее родители собирались провести этот вечер вместе.
Ну, вот… Алекс остановилась, задержав дыхание, у дверей гостиной. Она уже получила восторженное одобрение остальных членов семьи. Все, что ей осталось сделать, — это умерить биение своего сердца и предстать перед глазами настоящего эксперта.
Алекс тихо проскользнула в комнату. Кейт была права: Дэйв в черном смокинге действительно выглядел потрясающе. Но дело было не столько в изысканном покрое костюма, сколько в мужчине, на котором был этот костюм. Исходящее от Дэйва обаяние зрелости и утонченности усиливало природную мужскую привлекательность.
Он стоял у подноса с напитками и наливал в стакан тоник и, видимо, не заметил, как она вошла. Алекс была рада этому: это позволило ей прийти в себя от того впечатления, которое он произвел на нее. Его темные густые волосы были причесаны, как всегда, в меру аккуратно и в меру небрежно, они не были ни слишком длинными, ни слишком короткими, его прическу нельзя было назвать ни модной, ни устарелой. Это многое говорило и о его характере. Дэйв всегда производил неизгладимое впечатление на людей своим умением искусно балансировать на грани общепринятых условностей. Это был человек в высшей степени уверенный в себе, но сознательно играющий ниже своих возможностей. В этом было что-то, внушающее трепет, даже пугающее: слишком многое в своей натуре он предпочитал держать скрытым от посторонних глаз.
Глядя на него, Алекс стояла и нервно теребила пальцами край бархатного болеро. Впервые за многие годы она столкнулась с необходимостью перебороть в себе неожиданный благоговейный страх перед мужчиной, с которым она семь лет жила под одной крышей и спала в одной постели.
Алекс подумала, что видит перед собой незнакомца. Незнакомца, живущего рядом. Было ли так всегда? Ее обдало холодом, когда она мысленно дала себе ответ, честный, ясный и безжалостный. Да, так было всегда. Дэйв был для нее незнакомцем, за которого она, слепо полюбив, вышла замуж и с которым прожила, ни о чем не заботясь, целых семь лет.
Понимал ли он, что она совсем не знала, что он из себя представлял за пределами этих стен? А если даже понимал, имело ли это для него хоть какое-нибудь значение? Или его вполне устраивало двойное существование тихого семьянина и энергичного заправилы большого бизнеса, когда одна жизнь никак не пересекалась с другой?
Дэйв повернулся к ней, и сердце Алекс вновь болезненно сжалось, когда он медленно оглядел ее прищуренными глазами. Она не смогла понять их выражение.
Он все время прячется от меня, с отчаянием подумала Алекс. И делает это постоянно. Даже сейчас, окидывая взглядом ее новую прическу, искуснейшим образом подкрашенное лицо, которое приобрело благодаря этому такую выразительность, что это стало открытием для нее самой, он не выказал никаких эмоций. Ее новое платье выглядело гораздо более изысканно, чем все, что она носила до сих пор. Оно подчеркивало ее стройную фигуру и изящные линии длинных ног. Дэйв воспринял все это молча, без единого намека на то, что он подумал об этом на самом деле.
Неожиданно его ресницы вздрогнули, и на мгновение в глазах Дэйва промелькнул всплеск эмоций. Обида! В его глазах была обида — Алекс была уверена в этом. Это потрясло ее. Что в этой ситуации могло обидеть его?
Может быть, это не обида, а нечистая совесть? Что там говорила его мать? «Ты держишь ее под колпаком». И, должно быть, его задело за живое, когда он увидел ее так сильно изменившейся внешне, хотя внутри этой новой оболочки все еще была прежняя Алекс. Это было ударом по его самолюбию, ведь он должен был понимать, что она никогда не решилась бы на такой шаг, если бы он не заставил ее почувствовать эту проклятую неуверенность в себе!
— Хочешь выпить перед выходом? — спросил Дэйв.
Он не собирался комментировать ее внешний вид. Алекс почувствовала себя, как проколотый булавкой воздушный шарик.
— Нет, спасибо, — отказалась она, проклиная себя за дрожь в голосе. — Ты… тебе удалось заказать столик?
В его слабой улыбке Алекс уловила насмешку.
— Удалось, — сказал он. — Идем?
Зачем она только спросила!? Молча проглотив обиду, она вышла из гостиной.
Сидя рядом с ним в «БМВ», Алекс молча наблюдала, как он вел машину, как спокойно и уверенно держали руль его длинные тонкие пальцы. Ей не часто приходилось ездить в его машине. Обычно когда они выезжали вместе всей семьей, то брали ее белый «форд-эскорт», который был оборудован всеми необходимыми приспособлениями для безопасности детей. Поэтому она чувствовала себя скованно в «БМВ»: все было непривычно для нее, даже она сама, с грустью признала Алекс.
— Куда мы едем? — без всякого энтузиазма спросила Алекс.
Дэйв бросил на нее быстрый взгляд и, повернув направо, произнес название клубного ресторана, от которого у нее по коже пробежали мурашки. Это было одно из тех хорошо известных мест, где обычно собиралась богатая и именитая публика. Алекс всегда полагала, что надо обладать громким именем, чтобы посещать подобные заведения. То, что Дэйв произнес его название так, будто в этом не было ничего необычного, еще больше усилило ее ощущение дискомфорта.
— Там хорошо кормят, — сказал он небрежно. — Достаточно хорошо, чтобы возбудить аппетит даже при его отсутствии…
Разве это имело для нее значение? Конечно, нетрудно было заметить, что в последнее время у нее совсем отсутствовал аппетит. Но нет ничего удивительного в том, что еда становится проблемой, если в горле постоянно стоит комок…
