Кейт Хьюит - Ты только моя
Через пару дней он отпустит ее. Почему она ощущает такое опустошение, когда думает об этом?
– О чем вы думаете? – поинтересовался Халиль.
– О том, что через два дня мы расстанемся и никогда больше не увидимся. – Она остановилась, чтобы набрать побольше воздуха в легкие, и заставила себя продолжить: – И мне не нравится эта мысль, Халиль. – В темноте она не могла разглядеть выражение его лица, но понимала, что ей необходимо высказаться и быть честной. – Я знаю, это прозвучит нелепо, но вы мой первый настоящий друг.
Елена напряглась, ожидая недоверия или даже насмешки с его стороны. Но вместо этого Халиль произнес:
– Это не нелепо. Во многих отношениях вы тоже мой первый друг за всю жизнь.
У Елены перехватило дыхание.
– Правда?
В лунном свете блеснула его белоснежная улыбка.
– Правда.
– А школьные друзья? В Америке?
– Нет, даже тогда у меня не было друзей. А у вас?
– Нет. – Она вспомнила ужасно одинокие школьные годы. – Я была невероятно застенчивой. Статус принцессы отпугивал других девочек, хотя именно я была в этой ситуации самой запуганной. Со стороны казалось, что остальным это дается так просто – общаться, смеяться. Я им всем завидовала, хотела стать такой же, но не знала как. А потом, после школы… – она подумала о Паоло, и в горле застрял ком, – порой казалось, что все это не стоит усилий.
– Не стоит?
Удивительно, как легко, как здорово порой быть искренней.
– Из-за боли, которую может принести близкое общение.
Халиль надолго замолчал. «Ну, значит, искренность не всегда дается легко», – подумала Елена.
– Вам причиняли боль, Елена? – наконец спросил он.
– Всем когда-нибудь причиняют боль.
– Это не ответ.
– А вам, Халиль?
– Это тоже не ответ, ну да ладно. Да, мне тоже причиняли боль. – Он говорил спокойно, но Елена чувствовала, какой океан боли таится за этим кажущимся безразличием. – Мой отец причинил мне боль, когда решил отказаться от меня.
– О, Халиль. – Она прикусила губу. – Простите. Я задала вопрос, не подумав.
– Не за что. Но я бы все же хотел услышать ваш ответ. Что вы имели в виду, когда сказали, что дружба не стоит усилий?
– У меня как-то был друг. И он довольно гадко поступил со мной. Предал меня. Но это не были романтические отношения. – Она вздохнула. – Я просто оказалась слишком глупа, доверившись ему.
– Так вы из-за него теперь не верите людям?
– Я усвоила этот урок. Но к вам у меня есть доверие.
Елена услышала, как участилось его дыхание.
– Возможно, не стоит.
– Почему?
– Мне вам напомнить? Вы здесь, потому что я похитил вас.
В его голосе Елена услышала искреннее раскаяние. Она коснулась руки Халиля.
– Я помню. Но я теперь понимаю, почему вы это сделали.
– Вы меня же передо мной оправдываете? – с ухмылкой спросил Халиль. Елена хмыкнула в ответ.
– Я сама не знаю, что делаю. И я не знаю, что бы я делала, отпусти вы меня прямо сейчас. Что бы я почувствовала. – В ожидании ответа она затаила дыхание.
– Я тоже не знаю, что испытал бы, – ответил Халиль низким голосом, и этого было достаточно. Более чем.
Что бы ни происходило между ними, Халиль тоже понимал: что-то меняется. Уже изменилось.
– Холодает. Вот, возьмите. – Он протянул Елене одеяло, и она завернулась в него. Через минуту Халиль произнес: – Елена, идите сюда.
– Куда?
– Ко мне. – Он похлопал себя по коленям. – Вам явно холодно, а я знаю только один способ быстро согреть вас.
Лицо Елены залил румянец, когда она подумала о способах, которыми он может согреть ее. Которыми она никогда прежде не пользовалась.
– Но…
– Вы уже сидели у меня на коленях однажды, – напомнил Халиль.
Да, и это ей понравилось, даже слишком. Елена колебалась, раздираемая желанием снова прижаться к Халилю и необходимостью соблюдать осторожность. Через два дня она вернется в Талию, и без мужа. Разумнее было держаться от Халиля подальше.
Но, кажется, разум покинул ее. Она подвинулась к Халилю, раздумывая, как половчее сесть к нему на колени. У того же не было никаких сомнений. Без всяких церемоний, без какой бы то ни было неловкости он обхватил ее за талию и потянул к себе.
Оказалось, это легко и просто – уютно устроиться у него на коленях, свернувшись калачиком, прижавшись щекой к его груди.
– Так-то лучше. – Он гладил ее по голове, лаская рукой темные пряди. – Спите, – ласково добавил он, и Елена послушно закрыла глаза, хотя и понимала, что вряд ли сможет уснуть в его объятиях.
Она слишком остро ощущала его присутствие – крепость его грудной клетки, его дыхание, исходящее от него тепло и даже его аромат – смесь древесного лосьона после бритья, запаха лошадей и кожи.
Халиль продолжал нежно гладить ее по волосам, прижав к груди еще крепче, так что она почти уткнулась губами в его голую шею.
Елена уснула.
И проснулась от кошмарного сна.
Ей давно уже не снились кошмары – в основном потому, что она никогда не спала достаточно крепко. В последнее время ей вообще ничего не снилось. А сейчас, убаюканная теплом и заботой Халиля, она провалилась в глубокий сон.
Дым, крики, кровь, бомбы. Одно и то же каждый раз: хаос, тела на полу, измельченное стекло, впившееся в ладони. Тяжесть тела отца, прикрывшего ее от взрыва, его последние слова, сказанные ей на ухо, его последний вздох: «Ради Талии».
– Елена!
Она проснулась в слезах: Халиль легонько тряс ее за плечо. Паника охватила все ее существо, хотя она и понимала, что кошмар окончился. Непроглядная тьма вокруг и завывания ветра напомнили ей об ужасной ночи.
– Это просто сон, Елена. – Халиль обхватил ладонями ее лицо, прижался лбом к ее лбу, будто хотел передать ей свое тепло, свою уверенность.
– Я знаю, – прошептала она, закрыв глаза и стараясь умерить бешеный стук сердца.
Ласкающее касание его ладони было до боли приятным.
– Что вам снилось, Елена? – тихо спросил Халиль, легонько касаясь большим пальцем ее губ. Ее горло сжалось от сдерживаемых рыданий. – Что преследует вас?
– Воспоминания. О гибели моих родителей. – Она вытерла выступившие слезы.
Рука Халиля замерла на ее лице.
– Вы были с ними?
– Да.
– Почему я не знал?
– Из уважения к моей семье этот факт не попал в прессу. Я этого не хотела. И без лишних причитаний было тяжко.
– Представляю. – Халиль крепче прижал ее к себе. – Хотите поговорить об этом?
Как ни странно, она хотела, хотя обычно ни с кем не обсуждала эту тему. В принципе не любила вспоминать об этом. Но в надежных руках Халиля ей захотелось разделить свою боль.
– Вы знаете, что они умерли от рук террориста. Мама сразу, но отец еще был жив какое-то время после взрыва. После первой бомбы меня отбросило в другой конец комнаты, и я упала на спину. Какое-то время я была без сознания. Помню, как очнулась и не могла понять, где я и что происходит… Это было ужасно. Люди кричали, везде была кровь. – Елена покачала головой, закрыла глаза и уткнулась лицом в теплую грудь Халиля. – Я поползла по полу, пытаясь найти родителей. Везде было битое стекло, но я его не чувствовала, хотя все мои руки были в крови. Это было так странно, так сюрреалистично… Я чувствовала одновременно оцепенение и ужас. А потом я нашла маму. – Елена запнулась. Она никогда не позволяла себе вспоминать этот момент, хотя порой ей казалось, что эта картина никогда не покидала ее – безжизненное лицо матери, рот, открытый в беззвучном крике, невидящие глаза. Она отвернулась от тела матери и увидела, как ей навстречу, спотыкаясь, идет отец, скованный ужасом. – Была еще вторая бомба, – сказала она, не отрывая головы от груди Халиля. – Мой отец что-то почувствовал. Он подбежал ко мне и накрыл своим телом, когда она сработала. Последнее, что он сказал: «Ради Талии». Он спас мою жизнь для страны, чтобы я была королевой.
