Кейтлин Крюс - Поцелуй из прошлого
Но нет. На этот раз она не доставит ему такого удовольствия. Она скорее оторвет себе голову, чем снова устроит истерику.
— Зачем я здесь? — тихо спросила она, и внезапно ее осенило. — Ты все заранее спланировал?
— У меня бизнес, Бетани, — ответил он тоном, не терпящим возражений. — Я знаю, что ты ищешь подтекст и заговоры везде, куда ни посмотришь, но я просто занимаюсь бизнесом.
Если Бетани и хотела поесть, то теперь у нее совсем пропал аппетит. Она поднялась на ноги, шумно отодвинув стул. Она с трудом удержалась на высоких каблуках, которые надела специально, чтобы не быть слишком маленького роста рядом с Лео.
— Я могла бы вернуться домой, в Торонто, и продолжать жить странной жизнью, — начала она. Бетани рассердилась из-за того, что не предвидела отъезд Лео, и из-за того, что он и прежде вел себя подобным образом — титул был для него значимее жены.
— Я не могу контролировать весь мир, Бетани, — произнес он ненавистным ей тоном, и она почувствовала себя неуправляемым и бестолковым младенцем. — Я предпочел бы не расставаться с тобой теперь, когда ты наконец вернулась в Италию, но я должен. Что ты от меня хочешь? Чтобы я потерял миллиарды потому, что ты раздражена?
Бетани сдерживала ярость. Ей было все равно, если Лео увидит, что она сжимает кулаки, держа руки по швам. Ей хотелось не просто сжимать кулаки. Бетани хотелось орать. Она желала заставить Лео почувствовать себя слабым, незначительным и бесполезным.
Но она больше никогда не опустится до такого уровня. Ее не волновало, что он смотрит на нее, пока она борется с демонами души. Как только Бетани обрела некое подобие самоконтроля, она осмелилась взглянуть на Лео еще раз.
— Я понимаю, что ты должен говорить со мной таким образом, — сказала она после долгой паузы. Она гордилась тем, что ее голос не дрогнул. — Твое поведение обоснованно. Ведь ты небожитель и не имеешь права разговаривать со мной на равных. Если ты спустишься до моего уровня, твое поведение станут осуждать, ибо ты нарушишь кодекс приличия рода Ди Марко. Гораздо проще управлять ситуацией и манипулировать мной, заставляя делать то, что нужно именно тебе.
— Неужели ты говоришь серьезно? — спросил он и даже усмехнулся. — Ты ничем не хочешь в меня швырнуть? Не собираешься обвинить меня еще в чем-нибудь?
— Ты всегда вел себя как многострадальной взрослый, а я — как истеричный ребенок, — продолжала она, словно его не слыша. — Такое поведение сыграло с нами злую шутку. — Бетани широко развела руки, будто желая показать размеры того, что она и Лео потеряли. — Но я стала другой, Лео. Я не собираюсь биться в истерике, чтобы доставить тебе удовольствие.
— Я всегда хотел только одного: чтобы ты вела себя подобающим образом, — бросил он в ответ довольно резким тоном. Лео стиснул зубы, его карие глаза сверкали, когда он поднялся. Они смотрели друг на друга через стол, находясь слишком близко друг от друга физически, но в душевном плане они по-прежнему были слишком далеки. — Но мне кажется, что я только и делал, что заменял тебе родителя.
На Бетани нахлынуло огорчение при воспоминании о покойном отце. А еще ей стало не по себе от осознания того, что она почти ничего не знала о Лео, когда выходила за него замуж.
По неосторожности она провоцировала Лео на действия, которые были ей неприятны. Их отношения превратились в нескончаемый водоворот катастрофических событий, которые поглощали их силы и избавиться от которых, казалось, было невозможно.
— А как насчет твоего поведения? — выдала она, сдерживая эмоции. Ей казалось, что она никогда не осмелится задать ему подобный вопрос. — Ты не был мне мужем и любовником. Ты всегда был мне отцом. Разве не удивительно, что я вела себя как ребенок? — Она изумленно и осуждающе покачала головой. — И ты еще хотел, чтобы я родила ребенка.
— У меня должен быть наследник, — отрезал он, выражение его лица стало каменным. — Я никогда этого не скрывал. Тебе хорошо известно, что это моя первейшая обязанность в качестве князя Ди Марко.
— Я предлагаю никогда об этом не забывать, — парировала она слегка дрожащим голосом, у нее сжалось сердце. — Давай не будем забывать ни на мгновение о том, что прежде всего ты наследник титула, потом ты исполнитель долга и только потом — обыкновенный человек!
— Об этом ты догадалась несколько лет назад, Бетани? — угрожающе спросил он после короткой напряженной паузы. — Ты меня обвиняешь?
— Я не знаю, кто виноват, — призналась она, с трудом сдерживая эмоции. — Но вряд ли это теперь имеет значение. Мы оба поплатились.
Не дождавшись от Лео ответа, она вздохнула. Он молча смотрел на нее, мрачно поджав губы.
Разве его молчание не многозначительно? Неужели она до сих пор не поняла трагическую истину их непродолжительного брака? Лео не желал разговаривать с ней о том, что было важно для нее, и не хотел ее слушать. А она в ответ устраивала истерики, тщетно стараясь к нему пробиться.
Ей было больно осознавать их ошибки в ярком солнечном свете утра. Ей казалось, что целой жизни не хватит, чтобы забыть все неприятности прошлого. Но она все-таки должна их преодолеть. Бетани хочет не просто выжить, но и стать счастливой.
— Поезжай в Сидней, Лео, — тихо произнесла она, ибо ей больше нечего было ему сказать. — Меня не волнует, сколько ты пробудешь в отъезде. Я буду ждать в замке, когда ты соизволишь вернуться, чтобы наконец положить конец нашим отношениям.
* * *Лео пребывал в ярости, которую не скрывал от своих помощников, встретивших его в Сиднее и доставивших в роскошные апартаменты отеля, которым он владел, но до которого ему больше не было дела. Он размышлял над словами Бетани во время пути из Милана, но так и не сделал каких-либо выводов.
Он начал беспокоиться о том, что вообще никогда не сделает какой-либо вывод, что было для него совершенно неприемлемо.
Он взбесился от того, как она описала их брак. Она разозлила его в тот вечер за ужином и еще сильнее возмутила сегодня утром. Кто она такая, чтобы в чем-то его обвинять, когда ее собственные грехи настолько велики и непростительны? Лео единственный, кто старался сохранить брак, а она от него просто сбежала.
Ну, он немного успокоится, когда вернется в замок. Ему все сильнее не хотелось расставаться с Бетани, как бы она его ни злила. Кстати, теперь он сердился на нее гораздо меньше.
Отчасти ему импонировало дерзкое мужество, написанное на ее лице, будто она была вынуждена ему противостоять. Он никак не мог забыть ее образ: замечательные сверкающие глаза, прямая спина, вздернутый подбородок, ожесточенно поджатые губы. Неужели ей требуется так много сил, чтобы высказывать ему свои претензии? Неужели она действительно считает его ужасным монстром?
