Нора Рафферти - Укротительница

Звучало очень искушающе. Но в том-то и заключалась проблема. Джулии трудно было противостоять Фрэнку, даже когда она была трезвая. А уж если выпьет бокал вина, то точно совсем расслабится и забудет и о юбке, и о Теде, и о будущем.

— Неужели я наконец-то немного передохну? — спросила она, подходя к двери и выключая свет.

— Конечно. — Фрэнк вышел из офиса за ней, и они вместе спустились на лифте на третий этаж. — Позвони мне завтра, когда решишь встретиться с Розой.

— У меня будет пара свободных часов с утра, — сказала она, идя с Фрэнком по коридору и сворачивая за угол. Вдруг Джулия встала как вкопанная, не веря своим глазам.

В холле, на полу около двери ее апартаментов, сидел, вытянув ноги и прижавшись спиной к двери, ее отец. В руке у него поблескивала маленькая серебряная рюмка.

Она застыла посреди коридора, сердце ее забилось.

— Папа, что случилось?

— Ничего, — ответил он. — Я просто хотел увидеть самую любимую из моих дочерей.

— Я твоя единственная дочь. — Джулия склонилась над ним. — Ты что, выпил?

— Нет ничего лучше стаканчика отменного лимонада, чтобы прочистить мозги от передряг. — Он поднял рюмку. — Попробуй.

Джулия понюхала и поняла, что он говорит правду. Это действительно был лимонад. Любимое средство отца от всех неприятностей. Он готовил его и для Джулии. Сколько она себя помнила, холодильник Феретти всегда был завален лимонами.

— Что случилось?

— Твоя мать ушла от меня. — Он залпом осушил рюмку.

Джулия была в шоке.

— Мама ушла от тебя? Это же невозможно!

— Боюсь, это правда. — Взгляд его упал на человека, стоявшего неподалеку. — Не представишь меня своему жениху?

— Это не мой жених, — сказала Джулия. Ей очень хотелось удержать приезд Фрэнка в секрете, но это уже не получалось. — Это Фрэнк Диккенс.

Джон сощурился, вглядываясь в фигуру мужчины.

— Черт возьми! — Он поднялся, и лицо его озарилось широкой улыбкой. — Фрэнк Диккенс! В последний раз мы виделись лет десять назад.

— Двенадцать, если точнее. — Фрэнк пожал его руку. — Здорово вновь увидеться с тобой, Джон.

— И я рад видеть тебя, — ответил старик, пожимая его руку. — Правда. Как ты? Что делаешь в Сиднее? Давно здесь?

— Пару дней назад приехал. Просто нанести визит старому доброму городу.

Джон лукаво взглянул на Джулию, потом на Фрэнка.

— Да? Это единственная причина, или есть еще что-то, о чем вы двое хотите мне рассказать?

— Нет, пап, — убедила его Джулия. Она повернула ключ в замочной скважине и широко распахнула дверь. — Ничего такого, о чем бы ты мог подумать. Фрэнк живет в этом отеле. А мы с ним просто… вспоминали детство.

Джон ухмыльнулся.

— Стоит мне только Лизе сказать, она все с ног на голову перевернет. — Но тут он вдруг замешкался, и улыбка постепенно сошла с его лица. — Хотя раз уж она больше со мной не живет, ничего я ей не расскажу.

— Ну это же глупо, — проговорила Джулия, заводя его в комнату. — Давай садись и рассказывай, что произошло.

Джон поставил фляжку с лимонадом на стол и сел на диван.

— Я уже сказал тебе, Джули. Она ушла от меня. Собрала свои вещи и уехала.

Фрэнк стоял в дверях.

— Может, вас оставить вдвоем? — спросил он.

— Нет! — Джон жестом пригласил его войти. — Ты ведь как член семьи. Давай заходи. Мне уж точно нечего скрывать.

Фрэнк посмотрел на Джулию, и она кивнула ему. Тот вошел и закрыл за собой дверь. От него словно от укрытия во время бури веяло надежностью и безопасностью. Девушка села рядом с отцом.

— Я так понимаю, между тобой и матерью вышла ссора.

— Точно. Лиза приготовила пирожные на десерт и предложила мне попробовать.

— Это конечно же было вкусно.

— Я их четыре штуки съел, четыре каких-то пирожных. Ну и можешь себе представить? Разве это причина, чтобы разрывать брак?

У Джулии кровь зашумела в ушах.

— Ты хочешь сказать, вы разводитесь?

Он посерьезнел.

— Да не знаю, черт подери. Спроси у матери.

— Я тебя спрашиваю.

— Мне развод ни к чему. Но в свои шестьдесят лет если я захочу, то буду есть и пять, и десять, и пятьдесят пирожных, и никто мне не должен указывать!

— Мама просто беспокоится, ведь у тебя же нелады с холестерином и врач порекомендовал обязательно соблюдать диету.

Он эмоционально вскинул руки.

— Тогда зачем она готовит их?

Джулия улыбнулась дилемме своего отца. Она никогда не могла противостоять желанию попробовать кулинарные шедевры, которые готовила ее мать. Вот почему ее угораздило в школьные годы набрать такой вес. И то, что она все же решилась покинуть родной дом, стало лучшей для нее диетой.

— Затем, что знает, как ты любишь их, — ответила Джулия спокойно, — и хочет, чтобы тебе было приятно.

— Если она действительно этого хочет, то должна вернуться.

— А куда она уехала? — спросил Фрэнк.

— К своей сестре Норе.

Джулия вздохнула с облегчением.

— Ну это же всего в двух кварталах от тебя.

— Да ведь дело не в том, насколько далеко она уехала, — пробормотал Джон, — а в том, как далеко зашла. Не знаю. Может, это и к лучшему.

— Ну перестань, — сказала Джулия мягко.

Джон задрал подбородок.

— Ни черта подобного! Твоя мамаша, знаешь ли, не самый приятный человек, с которым можно жить. Мне надоели ее придирки, она постоянно твердит, что есть, что пить, как жить. Хватит. Надоело!

— Папа, прекрати. Вы же с мамой любите друг друга!

— Да, тогда зачем ей было уходить?

— Почему ты думаешь, что она не вернется? — спросил его Фрэнк.

— Потому, что она упаковала все свои вещи и сказала, мол, назад не жди, — ответил Джон. — По-моему, все предельно ясно. И не подумаю ее возвращать. Я тоже гордый человек, знаю себе цену.

Джулия взглянула на Фрэнка, потом на отца.

— Ты уверен, что все из-за пирожных?

— Не только… Она требует, чтобы я оставил работу, хочет купить яхту и путешествовать по миру. Мне же только шестьдесят, мой бизнес идет в гору. Я не могу просто вот так взять и уйти, вильнув хвостом.

— Никогда не думала, что у вас вообще могут быть серьезные проблемы, — огорченно сказала Джулия.

— Да, все было в порядке до этого момента. — Он откинулся на спинку дивана. — Никогда не ссорились до тех пор, пока твоя мама в прошлом году, закончив преподавать, не ушла на пенсию. У нее, наверное, какой-нибудь кризис среднего возраста.

— Но вы же вместе уже сорок лет, — повысила голос Джулия, желая, чтобы отец понял весь смысл этих слов. — Ты любишь ее, и я знаю, что она тебя тоже любит.

Плечи Джона опустились.