Алекс Стрейн - Старая сказка

– О боже… – простонал он, зажимая нос. – Давайте ваши таблетки. Только близко ко мне не подходите!

– Конечно, мистер Рассел. – Микаэла покопалась в сумочке и вытащила коробочку с лекарством. – Ловите!

Коул благополучно поймал ее и вылетел из дома, как метеор. Микаэла пожала плечами. Что ж, нет худа без добра. По крайней мере, она не получила нагоняя, а Коул теперь не приблизится к ней и на расстояние пушечного выстрела!

Она разложила свои покупки по шкафам и шкафчикам, убрала овощи и мясо в холодильник, а фрукты помыла, положила в большую миску и поставила посередине стола. После чего, весьма довольная собой, отправилась переодеваться. Сегодня ей предстояла уйма работы, так что денек обещал быть жарким. Поэтому, как ни велико было желание Микаэлы еще раз испытать терпение закосневшего в своем консерватизме Коула, она отдала предпочтение легкой и удобной одежде: хлопковому джемперу и широким льняным брюкам. На ноги Микаэла надела удобные туфли.

Согласно договоренности через два часа после появления Микаэлы на ранчо въехал большой грузовик, куда рабочие перетаскали всю мебель из дома. Микаэла не знала, что Коул опять наблюдает за ними. Следом за первым грузовиком появился второй. Он увез весь мусор. Третьей машиной была изящная «мазда», на которой прикатила Мэри-Энн – подруга Микаэлы и по совместительству талантливый дизайнер. Увидев Дика, кокетка Мэри-Энн сказала «какой приятный молодой человек» и обласкала Дика взглядом, так что парнишка вмиг залился волной жаркого румянца, поцеловала и обняла Микаэлу, прощебетала что-то восторженно-невнятное о красотах окружающей природы, добавила, что местные мужчины, как видно, тоже ничего, и расхохоталась. Дик казался обескураженным и едва ли не несчастным, и Микаэла тут же поняла, что у Мэри-Энн появился новый горячий поклонник, и покачала головой.

– Завязывай, Мэри-Энн, – добродушно посоветовала она, и подруга, как по волшебству, из восторженной девочки и легкомысленной кокетки превратилась в преуспевающую бизнесвумен.

– О, какая ты нудная, Майки! – попеняла она Микаэле. – И… О боже, я не сказала тебе, что ты потрясно выглядишь! И волосы! Просто блеск. Но, кажется, на той неделе они были красного цвета?

– Ага, – подтвердила Микаэла и отбросила прядь – темно-лилово-фиолетовую, – и не вздумай смеяться, иначе я перекрашусь в зеленый.

– Только не это! Знаешь, дорогая, всему есть предел! Ну ладно, у меня не слишком много времени, давай приступим к делу. Что тут у нас? – Мэри-Энн вытащила блокнот и внимательно огляделась.

Микаэле очень хорошо был известен этот острый, холодный, оценивающий взгляд. И она никогда не совершала ошибку, недооценивая Мэри-Энн ни как человека, ни как профессионала.

Через три часа Мэри-Энн, снабженная самыми подробными инструкциями и перегруженная собственными идеями по усовершенствованию этих инструкций, отбыла. Оставшись одна, Микаэла потянулась. Это был долгий день… Она разобрала привезенную сумку с одеждой и убрала вещи в шкаф. Нужно будет спуститься на кухню и приготовить ужин. Невольно она вспомнила ужин с Коулом и грустно усмехнулась. Вряд ли это когда-нибудь повторится…

Микаэла вышла из своей комнаты, где еще оставалась скудная мебель – кровать, пара стульев и платяной шкаф, – и прошлась по пустым комнатам, выглядевшим сейчас поистине ужасно. Она не сразу заметила появление Коула. Просто в какой-то момент почувствовала, что не одна, и обернулась. Он стоял и смотрел на нее.

– Добрый вечер, мистер Рассел.

– Добрый вечер, – отозвался он.

– Как поживает ваша аллергия?

– Вашими молитвами, – довольно миролюбиво пробурчал Коул.

– Значит, все в порядке, – улыбнувшись, констатировала Микаэла. – Выглядите уже неплохо.

– Спасибо, – поблагодарил он, протягивая ей коробочку с таблетками.

– Можете оставить их себе. На всякий случай.

– Хорошо, – после минутного колебания согласился он.

– Рада, что сумела вам помочь. Вы что-то хотели? – поинтересовалась Микаэла.

– Да. Поговорить с вами.

– Ну давайте поговорим.

– Вы вернулись.

– Как видите.

– Значит, вы что-то собираетесь со всем этим делать? – Он неопределенно кивнул куда-то вбок.

– А вы как думали? Хотя… ничего не говорите. Я уже и так знаю, что вы думали. Но я, честно сказать, не в восторге от вашей первоначальной реакции!

Микаэла живо вспомнила его лицо, глаза, в которых бушевало черное пламя, и пальцы, непроизвольно сжимавшиеся в кулаки. Уже знакомый озноб прошелся по ее спине, и Микаэла невольно обхватила себя руками.

– Извините, – буркнул Коул, – я не хотел на вас кричать. Но когда я все это увидел…

– Ясно. Вы не смогли справиться с собой.

– Вроде того.

– Вы… боитесь перемен, мистер Рассел?

– Вовсе нет! – не слишком убедительно запротестовал он. – Просто все должно быть в разумных пределах.

– Я уже говорила вам, что вы ужасный консерватор, мистер Рассел?

– Кажется, да, мисс Престон. Однако вы употребили другие… гм… более сильные выражения.

Микаэла невольно порозовела и отвела взгляд.

– Вы меня сами спровоцировали.

– Будем считать, что мы квиты, – предложил Коул.

– Идет, – быстро согласилась Микаэла.

Пристальный взгляд Коула нервировал ее. Ее казалось, что от него невозможно ничего скрыть. Сам же Коул оставался темным и недоступным. Потом, к облегчению Микаэлы, Коул перестал сверлить ее взглядом и огляделся. На одно только мгновение его лицо страдальчески исказилось, но он тут же овладел собой.

– Тед любил этот дом, – спокойно сказал Коул. – Он постоянно что-то ремонтировал и все время ворчал. Вы должны помнить об этом.

– Это было очень давно, – пробормотала Микаэла, увильнув от прямого ответа.

Она отлично помнила и дядино беззлобное ворчание, и постоянный мелкий ремонт в доме, но не желала в данный момент никаких сентиментальных воспоминаний. Но они упрямо вылезали из потаенных уголков, заставляя испытывать смятение и непонятную тревогу. Дрогнувшей рукой Микаэла нервно откинула прядь упавших на глаза волос и снова поймала направленный на нее напряженный взгляд Коула.

– Что вы теперь собираетесь делать, мисс Престон?

– По-моему, это очевидно: дом нуждается в капитальном ремонте.

– Теперь – да! – так горячо согласился Коул, что Микаэла невольно улыбнулась.

Она проследила за его взглядом, снова обежавшим голые стены и обшарпанный пол, на котором кое-где еще валялись неубранные куски отбитой штукатурки. В углу комнаты стояла низкая скамеечка – единственный предмет обстановки, а на ней аккуратной стопкой лежали толстые каталоги, привезенные Мэри-Энн.