Не бойся, я кусаюсь - Элли Лартер
– Вот и умница, Каштанка. Еще есть вариант, кстати, что она захочет трахнуть тебя сама каким-нибудь огромным резиновым агрегатом.
– Фу, блять.
– В общем, я с ней поговорю. И не допущу повторения угроз.
– Давай. Надеюсь, получится. Я вот с Майклом пыталась поговорить, но он просто послал меня. Сказал, что это не его сообщение.
– Выясним, – Кир кивает. – Я не позволю, чтобы кто-то причинил тебе вред... кроме меня, разумеется, – он хищно ухмыляется, и у меня по коже сразу бегут мурашки. – Я могу назвать тебе тему нашего первого ролика.
– Давай, – говорю я шепотом, изнывая от предвкушения. Прямо сейчас мне плевать, что кому-то не нравится наше с Киром взаимное влечение. И плевать, что это влечение – банальная физиология, никаких отношений нет и быть не может. Он – мастер БДСМ, а я – его добровольная пленница. После трех месяцов унылых сношений с Майклом во мне наконец проснулась женщина, горячая и жадная, и я не собираюсь усыплять ее обратно.
Следующим вечером я прихожу в клуб на съемки. На мне – тоненький летний сарафан и белые трусики. Так попросил одеться Кир. Волосы распущены. Коленки немного подрагивают, когда я вспоминаю, какие инструменты для сегодняшнего видео назвал вчера мужчина. Виброяйцо, три анальных крюка, андреевский крест, если буду дергаться – стальные наручники и кляп-шарик. Если буду дергаться... Буду ли я? Не знаю. Возможно. Я погуглила в интернете эти анальные крюки – они вызвали во мне откровенный ужас. Слепое доверие – единственное, что позволило мне вернуться сегодня в клуб.
Когда я переступаю порог игровой комнаты, камеры уже расставлены по периметру, а Кир встречает меня в черных кожаных штанах, тяжелых ботинках и расстегнутой белоснежной рубашке на голое тело. Кубики пресса так и манят, но я стараюсь смотреть мужчине в глаза.
– Хорошо выглядишь, – улыбается он, оглядывая меня с головы до ног и ласково чмокая в висок. От этой неожиданной нежности внутри меня все сжимается и становится одновременно сладко и страшно.
– Ты тоже, – отвечаю я тихо.
– Ты боишься? – спрашивает мужчина.
– Немного, – киваю я.
– Хорошо, – он улыбается. – Это нормально. Твои эмоции – самое ценное. Хочешь бокал виски-колы, прежде чем мы включим видеокамеры?
– А можно? – хмыкаю я.
– Конечно. Тебе и так не будет больно, но почему бы не помочь себе немного расслабиться до того, как мы начнем?
– Хорошо, – я соглашаюсь, и он приносит мне запотевший от холода бокал янтарного напитка, который я с благодарностью принимаю. Также он дает мне тонкую черную пластиковую маску, которая закрывает верхнюю часть лица, и сам надевает такую же.
– На самом деле, я надеюсь, что мы обойдемся без кляпа, – говорит Кир. – Потому что у тебя должна быть возможность сказать стоп-слово.
– Ты же сказал, что больно не будет...
– А вдруг будет слишком хорошо? – он ухмыляется.
– Ты меня пугаешь, – я морщусь.
– У нас два стоп-слова, – говорит Кир, словно и не слышал мои пооследние слова. – «Оранжевый» – если ты будешь на грани и мне нужно будет притормозить и сделать шаг назад. «Красный» – если я должен немедленно остановиться. Запомни их, пожалуйста. И если потребуется – говори их без промедления.
Я медленно-медленно пью виски-колу, словно пытаюсь оттянуть момент близости. Кир сидит на краю постели, смотрит на меня искоса и чуть насмешливо: чувствует, что мне страшно, но успокаивать явно не собирается.
– Ты не мог бы... – начинаю я, но тут же запинаюсь, обнаруживая неожиданно, что язык прилипает к небу.
– Что? – спрашивает он совершенно спокойно.
– Не мог бы показать мне эти... крюки? Ну... прежде чем мы начнем?
– Разве ты не погуглила? – мужчина улыбается.
– Погуглила, – признаюсь я. – Но увидеть в интернете и увидеть вживую – это совсем разные вещи.
– Вживую они не такие страшные, – уверяет Кир, и я тяжело выдыхаю:
– Хотелось бы верить... Так ты мне их покажешь?
– Пока нет, – отрезает мужчина, и я напрягаюсь еще сильнее. – Ты закончила? – он показывает на мой опустошенный бокал. Удивительно: я даже не заметила, как выпила весь коктейль, оставив на дне только подтаявшие кубики льда.
– Ага, – отвечаю рассеянно, и Кир забирает у меня бокал, а потом встает и неторопливо, одна за одной, включает видеокамеры по периметру игровой комнаты. Я наблюдаю за ним, невольно задерживая дыхание. Возбуждение, предвкушение и страх перемешиваются в моем теле и в моем разуме, и я вдруг понимаю, что слежу за движениями мужчины, как кролик следит за удавом, точно зная, что жить ему осталось не больше минуты...
Включив все видеокамеры – я зачем-то считаю, и их оказывается семь штук, – Кир возвращается обратно к постели, и я чувствую, как прогибается под весом его тела мягкий матрас. Он садится рядом со мной, смотрит на меня внимательно несколько мгновений, изучая реакцию, а потом наклоняется, чтобы поцеловать в губы. Его дыхание обжигает, по коже пробегает дрожь, и я послушно отвечаю, тут же обнимая ладонями его сильные плечи.
На несколько секунд страх как будто улетучивается, сменяясь доверием и нетерпеливым желанием, но стоит мужчине оторваться от моих губ и ощутимо укусить в шею – я снова напряженно вздрагиваю, глядя на него замутненным взглядом. Он хищно улыбается, скользит пальцами по моему лицу, шее, плечам, задевает соски, давно затвердевшие под слоем тонкой ткани. Я чувствую, что дыхание сбилось, а мой собственный голос звучит словно чужой:
– Как ты это делаешь...
– Что именно? – шепчет он в ответ.
– Сводишь меня с ума за несколько секунд...
– Никак, Каштанка. Это твой собственный осознанный выбор – быть соблазненной, – он снова впивается зубами в мое плечо, стягивает тонкие лямки сарафана, обнажая грудь, целует разгоряченную кожу, ведет языком от ключиц вниз...
Я не замечаю, как опускаюсь на постель спиной, но Кир качает головой:
– Не здесь. Андреевский крест, помнишь? Я поставлю его горизонтально. Иди ко мне, – он встает и протягивает руку. Я послушно поднимаюсь и не успеваю опомниться, как он быстро стягивает с меня сарафан. Я остаюсь в одних трусиках и, глядя на расставленные вокруг видеокамеры, невольно прикрываю обнаженную грудь ладонями. – Это тебя не спасет, – посмеивается мужчина и, взяв меня
