Робин Доналд - На пути к венцу

– По-моему, твоей матери требовался хороший психотерапевт, если ее нервы настолько расшатались, что твое решение уехать в университет заставило ее покончить с собой.

Прости, но я считаю, что она тебя шантажировала. А когда это не помогло, решила тебя наказать, заставив мучиться.

– Мне следовало помочь ей, хотя бы лучше разобраться…

– Сколько тебе было лет?

– Семнадцать.

– Слишком молода, чтобы отвечать за происшедшее. Кроме того, твоя мать могла бы сама себе помочь, стоило только захотеть. Видно, она не хотела.

Ианта отодвинулась от Алекса, словно пытаясь избавиться от его холодной логики.

– Не хотела, потому что ее бросили. Я это только теперь понимаю. Или ты считаешь, что ее следовало оставить одну?

– Мне трудно судить. Я бы, наверное, не оставил женщину в такой ситуации, но не хочу, чтобы ты винила себя. Наказав тебя за то, что ты ее покинула, твоя мать сделала свой выбор. Это был ее выбор, а не твой.

– Ты говоришь то же самое, что и психотерапевт, которого отец нанимал для матери. Потом его услуги пригодились и мне, когда матери он уже был не нужен… – Ианта снова повернулась к окну и решила сменить тему разговора: – Твой дом в самом деле выдержит конец света?

Помолчав, Алекс ответил рассеянно, словно обычный вопрос застал его врасплох:

– Д-да, пожалуй.

– Ты часто сюда приезжаешь?

– Почти каждый год.

– Мне кажется, твой дом создал настоящий волшебник.

– По крайней мере, знаменитый в Новой Зеландии архитектор. Его зовут Филип Ангоув. Он живет в великолепном доме в бухте Кайпара. Он строит дома не для всех, только для избранных, и мне повезло, что я оказался в их числе.

– Я его видела. Он с женой однажды обедал в доме отца и мачехи. Филип Ангоув происходит из очень богатой семьи, а его жена Антония появилась неизвестно откуда. Но они выглядят хорошей и счастливой парой. Филип – истинный гений в своем деле. В отличие от других архитекторов он умеет вписать загородный дом в окружающую среду, не пытаясь приукрасить природу или переделать ее на свой лад.

– Ноготки, – смеясь, произнес Алекс.

Соседи Ианты разбили перед коттеджем клумбу и насадили несколько рядов ноготков, которые были совершенно не к месту среди здешней дикой растительности. Ианта улыбнулась:

– Вот именно.

Они некоторое время смотрели на непрекращающийся ливень. Пелена дождя размыла очертания всех предметов за окном, и озеро будто слилось воедино с небом и песчаным берегом.

– Похоже, впереди длинная ночь, – сказал Алекс, – может, желаешь что-нибудь выпить?

– Да, спасибо.

Консидайн усадил ее в кресло за столиком и сварил великолепный кофе, чем удивил свою гостью. Ианта вспомнила, что Грег никогда не умел ничего приготовить. Он был единственным сыном и имел двух старших сестер. Его баловали с самого рождения, да Ианта и сама баловала его. Она впервые спросила себя, продолжала бы она ухаживать за ним или в один прекрасный день ей бы надоела его беспечная уверенность в том, что кто-то всегда должен ему прислуживать. И решила, что с годами становится менее терпимой, раз начинает задавать себе такие вопросы. Ей уже двадцать шесть, а не двадцать один.

Алекс поставил на столик поднос с печеньем и уселся в кресло.

– Напоминает домашнюю выпечку, – сказала Ианта, взяв печенье. – О! Афганское – мое любимое!

– Это Марк испек, – сообщил Алекс, забавляясь ее детским восторгом.

– Очень вкусно, – Ианта взяла еще одно. – Он даст рецепт?

– Конечно. Марк также умеет делать бисквиты, но я их не очень люблю, поэтому он совершенствуется на печенье.

– Я не предполагала, что он еще и повар.

– Ну, обычную еду я и сам могу приготовить, хотя вообще это занятие не для мужчин.

– Почему же? Мой отец иногда готовил не хуже матери. А твой?

– Понятия не имею. Отца убили, когда мне было десять лет.

От этих слов, сказанных как бы между прочим, у Ианты мурашки пробежали по коже.

– Прости, я не знала, – неуверенно произнесла она, – это должно быть ужасно.

– Я боготворил его, и моя мать тоже. Мы жили бедно, но с отцом жизнь казалась радостным праздником.

Ианта в душе усомнилась, что Алекс вырос в бедности, его холодная уверенность в себе, дистанция, которую он держал с остальными, – все это являлось прерогативой богатых или знатных.

– Мать была потрясена смертью отца, – продолжал Алекс, – но нашла в себе силы начать новую жизнь и поставить меня на ноги.

– Она жива?

– Жива и здорова. – Он посмотрел на часы. – Не возражаешь, если я включу телевизор?

– Пожалуйста. Только сначала покажи мне, где я буду спать. Я разберу вещи, а затем могу помочь с ужином.

– О, это было бы замечательно! Из меня на самом деле повар никудышный.

Алекс взял сумки Ианты и проводил ее в комнату, где она однажды спала, а сам вернулся в гостиную. Через некоторое время Ианта присоединилась к нему и поинтересовалась:

– Почему у тебя есть свет, а в других домах его отключили?

– У меня в доме стоит собственный аккумулятор.

Ианта кивнула и молча уставилась на экран телевизора. Синоптики сообщали об усилении циклона, советовали фермерам перевести скот из низин в предгорье и предупреждали жителей севера об опасности выходить на улицу. После прогноза погоды последовал небольшой сюжет о королевской семье. Ианта взяла со столика журнал и начала его лениво листать.

– Тебе надоел телевизор? – спросил Алекс. – Может, выключить?

– Нет. Ты ведь сам хотел смотреть.

– Меня интересуют в основном международные новости.

– Тогда, пожалуйста.

– Тебя, я вижу, нельзя назвать роялисткой.

– Наверное, нет, но мне жалко королевские семьи – что за жизнь они ведут?

– Такую же, как звезды телеэкрана. Тебе это должно быть знакомо. Я полагаю, ты согласилась стать ведущей сериала, чтобы приобрести популярность среди телезрителей.

– Тогда я не думала о популярности, а если и приобрела ее, то отличную от той, что имеют королевские семьи. Даже звезды рока или Голливуда могут скрывать от посторонних глаз свою личную жизнь, если захотят. А королевские семьи рождены для публики, и, желают они этого или нет, у них никто не спрашивает.

– Возможно, если ты родился в этой среде, популярность легче переносится, – предположил Алекс.

Ианта пожала плечами:

– Мне кажется, королевская власть подобна унизительному рабству.

Алекс рассмеялся:

– Сильно сказано. Однако ты явно преувеличиваешь. Или рассуждаешь как женщина, мечтающая стать королевой без всяких на то оснований.

– Я вовсе не завидую, а говорю то, что есть, – возразила Ианта. – Когда я посещала частную школу, со мной училась девушка очень знатного происхождения из какой-то азиатской страны. Она влюбилась в парня, который учился с ее братом в университете. Девушка знала, что ей не разрешат выйти за любимого замуж, так как он незнатного происхождения, и они решили тайно бежать. Ее брат все узнал и сообщил отцу, который тотчас приехал и увез ее домой. Через полгода отец выдал ее замуж за какого-то знатного богача. Я встретила эту девушку два или три года спустя. Если бы ты видел ее! Внешне она была здорова и даже весела – разговаривала и улыбалась, вела себя как нормальный человек, а в глазах ничего, кроме безнадежной пустоты! Трудно представить ситуацию, при которой человек оказался бы в более унизительном положении.