Мое новогоднее (не) счастье - Елена Львова
Поднимаюсь на нужный этаж, направляюсь к палате отца. Поворачиваю за угол, и тут — как гром среди ясного неба — вижу Машку. Она стоит около двери с маленьким пластиковым стаканчиком чая, который держит обеими руками, словно боится его уронить. Она не сразу замечает меня. Несколько мгновений мы просто смотрим друг на друга, словно застыв. Ох, уж эта Машка... все-таки ее присутствие вызывает во мне непонятный сумбур.
Все это кажется каким-то сюрреалистичным. В один момент я еду к больному отцу, терзаясь мыслями о его здоровье, а в следующий — вижу перед собой Машку, которую никак не ожидал здесь встретить. Она выглядит немного растерянной, но сохраняет ту же легкость, которая так ей присуща. И в этот момент мне кажется, что я вновь возвращаюсь в те дни, когда все было проще.
Она поворачивает голову в мою сторону. Улыбка на ее лице слегка нервная, но она пытается выглядеть так, словно все это — обычное дело.
— О, привет, Вадим, — говорит она, словно мы только вчера встречались на улице и останавливались для короткой беседы. — Как ты?
Я откашливаюсь, стараясь выглядеть собранно.
— Привет, Машка, — говорю я, пытаясь выглядеть спокойно, хотя внутри все кипит от неловкости. — Все нормально. А ты как?
Машка пожимает плечами, не отводя глаз.
— Да ничего, вот решила навестить твоего отца. Он ведь был моим любимым учителем.
Я киваю, чувствуя, как внутри что-то сжимается. Конечно, отец был ее учителем. И вот теперь она здесь, чтобы поддержать его. Это неожиданно трогает меня.
— Спасибо, что пришла, — произношу я, стараясь, чтобы голос звучал твердо. — Это очень важно для него.
В этот момент, как будто подставив нас, ее пластиковый стаканчик с чаем неожиданно начинает скользить из ее рук. Машка ахает и делает резкий жест, чтобы поймать его, но уже поздно — теплый чай льется ей на пальцы, капает на пол. Я машинально тянусь к стаканчику, пытаясь помочь, и в следующую секунду мы оба наклоняемся. Столкновение — наши лбы встречаются, и мы оба отскакиваем, хватаясь за головы.
— Ой! — одновременно вскрикиваем, и я не могу удержаться от слабой улыбки.
Мы оба держимся за лбы, и ее смех в этот момент кажется таким искренним, таким простым, что я тоже невольно начинаю улыбаться. Все это настолько нелепо, что даже сложно злиться на себя за такую неловкость.
— Прости, — говорю я, потирая лоб. Чувствую, как смущение расползается по лицу, но стараюсь скрыть его за невозмутимым выражением.
— Ничего, — Машка смеется, хотя в ее глазах читается легкая растерянность. — Это все мой чай, он явно сегодня не со мной заодно.
Я смотрю на ее растерянное лицо, и неожиданно в голове возникает странное ощущение дежавю. Сколько раз мы с ней оказывались в подобных нелепых ситуациях? Ее непосредственность и легкость всегда казались мне чем-то совершенно иным, чем тот мир, в котором я привык жить. В этом была ее сила, ее шарм. Она жила моментом, что-то, чему я так и не научился.
— Давай я... — протягиваю руку, чтобы взять стаканчик, но снова роняю его, добавляя еще одной капли в море нашей неловкости. Чай уже окончательно проливается на пол, создавая лужицу, и медсестра, проходя мимо, хмуро смотрит на нас.
— Эй, вы что тут устроили? — недовольно говорит она, качая головой, а мы оба словно дети, застигнутые за шалостью, виновато переглядываемся.
— Я... извините, — бормочет Машка, а я просто киваю, чувствуя, как смущение достигает своего пика.
Мы вдвоем начинаем быстро вытирать салфетками чай, и это выглядит еще более комично — два взрослых человека, стоящих на коленях в коридоре больницы и безуспешно пытающихся справиться с пластиковым стаканчиком. В этот момент я осознаю, насколько нелепо это все выглядит, и не могу удержаться от усмешки.
— Да уж, — говорю я, поднимаясь и бросая взгляд на Машку. — Видимо, это судьба — каждый раз, как встречаемся, что-то обязательно идет не так.
Машка смотрит на меня и улыбается.
— Возможно, — соглашается она, в ее голосе слышится что-то теплое, что заставляет мое сердце на секунду ускориться.
Она отворачивается на секунду, чтобы убрать волосы с лица, и я замечаю, как ее щеки слегка покраснели. В этом моменте есть что-то, что возвращает меня в прошлое, когда все было проще и легче. Эта легкость, эта открытость, которую я давно потерял. Почему-то в этот момент я чувствую, что хочу остаться рядом с ней чуть дольше.
Пару секунд мы стоим в молчании, не зная, что сказать дальше. Это неловкое молчание, но одновременно и какое-то родное. Я ловлю себя на мысли, что не хочу, чтобы этот момент заканчивался. Потом я беру себя в руки, киваю в сторону палаты отца и произношу:
— Мне нужно к нему, ты пойдешь?
Машка кивает, и мы вместе направляемся к двери. Я чувствую, как в груди снова сжимается — но теперь не только от беспокойства за отца, но и от чего-то более глубокого, связанного с этой женщиной, которая неожиданно снова оказалась в моей жизни. Все кажется настолько странным и одновременно правильным, что я не могу перестать задумываться: возможно, эта встреча — не просто совпадение.
Перед дверью я на мгновение останавливаюсь и оглядываюсь на Машку. Она улыбается мне, и в этой улыбке я нахожу поддержку, которая мне сейчас так нужна. Я глубоко вздыхаю и открываю дверь, чувствуя, что, несмотря на все трудности, этот день был важным.
Глава 16 Мария
Мы с Вадимом находимся в палате его отца. Атмосфера немного напряженная, как и всегда в больницах, где люди тревожатся о своих близких. Вадим стоит у изголовья кровати, тихо переговаривается с отцом, а я занимаю стул у окна, стараясь быть как можно менее заметной. В этот момент в палату заходит его мать. Я сразу ее узнаю — жена моего бывшего учителя. Ее уверенная походка и теплая улыбка неизменно вызывают уважение. Она входит с легкостью, словно вся больница
