Элайн Кофман - Лишь небеса знают

До конца вечера Элизабет избегала Тэвиса, но Бекки знала, что подруга исподтишка наблюдает за ним. Когда напротив него выросла Минни Вудберри, Бекки сказала ей на ухо:

— Боже, ты только посмотри, у Минни такой вид, будто платье к ней приклеили.

— Причем очень давно, — согласилась Элизабет.

— Может, тебе лучше забыть о Тэвисе? — вздохнув, продолжала Бекки.

— Почему?

— Ты можешь выйти за любого парня на острове.

— О Бекки…

— Правда. Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь из них смотрел на другую девушку так, как они смотрят на тебя. У Джеймса Вудберри просто слюни текут.

— Смотреть одно, жениться совсем другое.

— Верно, — согласилась Бекки, — может, нам обеим вообще суждено остаться старыми девами, — добавила она печально, и Элизабет подумала, что она вспоминает о своей разрушившейся год назад помолвке.

— Я — возможно, — весело сказала она, — а ты — никогда. Твой косолапый дружок Джейсон весь вечер глаз с тебя не спускает.

— Правда?

— Зачем же мне врать?

— В таком случае, может, подойдем к нему поближе… разумеется, по дороге к чаше с пуншем. Может, и Тэвис попадется снова нам навстречу.

— Пожалуй, не стоит рассчитывать на Тэвиса. Он ведь всегда повторяет, что не из тех, кто женится. Я начинаю думать, что это правда.

— Он-то повторяет, только ему никто не верит. Все вокруг не сомневаются, что женится, только гадают на ком.

То, о чем сказала Элизабет, отчасти было правдой. Для всех в Нантакете оставалось загадкой, женится ли когда-нибудь Тэвис. Кто-то строил на его счет догадки, кто-то держал пари, а отдельные смельчаки подходили и спрашивали: «Эй, Маккинон, когда же ты наконец затянешь вокруг шеи петлю?» В ответ Тэвис пожимал плечами и отвечал со смешком: «Кто знает».

Ответ был не до конца честным, так как в глубине души он был убежденным и законченным холостяком. И дело было совсем не в том, что он вообще был против брака или женщин. Напротив, Тэвис любил женщин, причем почти всех без исключения, и в этом-то как раз заключалась наибольшая сложность. Как может мужчина, которому нравятся многие, остановить свой выбор на одной?

Случалось, конечно, что он некоторое время ухаживал за одной девушкой, и даже решал, что она и станет его избранницей, но тут у него внутри словно просыпался какой-то дьявол, и все начиналось сначала.

Однажды в воскресенье, после службы, Элизабет, Салли и Мэг отправились навестить деда.

Денек после недели дождей выдался на редкость теплый и солнечный, и все четверо, взяв с собой корзинку для пикника, поехали в старенькой коляске Эйсы на озеро.

Капитан Робинсон, как следует подкрепившись, улегся на одеяло, которое они захватили с собой и, прикрыв лицо шляпой, задремал. Салли и Мэг побежали собирать полевые цветы, а Элизабет, немного понаблюдав за сестрами, собрала посуду и остатки еды, чтобы отнести в коляску, которую они оставили за пригорком.

К своему удивлению, возле коляски она обнаружила сидевшего верхом на лошади Тэвиса, который с недоумением озирался вокруг. Спешившись, он обошел вокруг экипажа и остановился в раздумье. Его лошадь фыркнула, заметив девушку, и он повернул голову.

— Весьма неожиданная, но приятная встреча, — издевательски произнес он, — я подумал, что эта лошадь убежала прямо с коляской.

— Убежала? — удивилась Элизабет. — Почему вы так решили?

— Потому что она не привязана.

Тэвис был прав. Дед забыл привязать лошадь, и она вполне могла вернуться на маяк, предоставив им добираться обратно пешком. Животное, правда, было таким же старым, как хозяин, и потому временами забывчивым.

— Дед стал рассеянным, — сказала Элизабет.

— Он не одинок, — глядя на нее, ответил Тэвис, — каждый раз, когда я на вас смотрю, я забываю, что Лиззи, которую я знал когда-то, и теперешняя Элизабет — один и тот же человек.

— Ну и хорошо, — Элизабет рассмеялась, — ведь вы никогда не были в восторге от Лиззи.

— Напрашиваетесь на комплимент? — вкрадчиво спросил Тэвис.

Он почти не изменился за то время, что ее не было. Серо-голубые бездонные глаза, худое с тонкими чертами лицо, стройные бедра, ноги, длиной с корабельные мачты. Вот только смотрел он на нее без прежней злости, — интерес, возможно вызванный произошедшими с ней переменами, — сменил былую досаду. Неожиданно улыбнувшись, он продолжал:

— Знаете, я ведь понимал, что вы всего лишь ребенок, и, кроме того, в вас было что-то такое, что не давало мне разозлиться по-настоящему. Нам обоим удалось ввести всех в заблуждение.

Вероятно, если бы Тэвис сейчас рассказал ей, что ему удалось сконструировать летающий корабль, она удивилась бы меньше.

— Но вы ввели в заблуждение и меня, — с трудом выговорила она, — как и все в Нантакете, я считала, что вы просто меня ненавидите.

— Ненависть не имела ничего общего с теми чувствами, которые вы во мне вызывали. Ваши выходки, конечно, бесили, но, приходя домой, я чаще всего начинал смеяться, вспоминая о них. А кстати, мне давно хотелось узнать, что вы предприняли, чтобы смыть с головы красную краску?

— Это была хна, она сама постепенно отмылась.

— Видите, я многое помню.

— Но у вас вид был всегда такой сердитый…

— Милая Элизабет, что мне оставалось. Ну как еще я мог вас остановить? Вы были девочкой, я — взрослым мужчиной, если бы я проявил к вам интерес, что сказали бы люди? Со мной просто перестали бы здороваться и пускать в приличные дома.

Элизабет посмотрела на него так, словно перед ней был белый конь, который казался ей всю жизнь вороным. Прежде чем она успела что-то сказать, Тэвис положил руки ей на плечи и осторожно привлек к себе. Ей показалось, что в его жесте было больше дружеской симпатии, чем чувственности.

— Не спешите винить себя за то, что было, — продолжал он. — Вы не представляете, каким тусклым стало все вокруг, когда вы уехали.

«Хорошо, что он держит меня, иначе бы упала», — подумала Элизабет, чувствуя, как от его слов у нее подкашиваются ноги.

— А после вашего отъезда на меня перестали обращать внимание, благодаря вам создалась определенная репутация в обществе, кроме того, ничто так не льстит самолюбию мужчины, как скандал вокруг него. Без вас я стал таким же, как все, обыкновенным, а это для холостяка смерти подобно.

Тэвис замолчал, и Элизабет, для которой его слова были слаще меда, не удержавшись, спросила:

— И это все?

— Ох! До чего же вы все-таки забавное создание! — расхохотавшись, воскликнул Тэвис — Забавное и восхитительное.

— Извините, но мне почему-то сложно понять вас. Со мной никто так прежде не говорил.