Никки Логан - Неприрученное сердце

– Не надо, – сказал Клинт.

– Что – не надо?

– Опять прятать. Не пытайтесь скрыть это от меня. И от себя. Сколько вам было, когда вы уехали?

С фактами иметь дело легче, чем с чувствами.

– Почти двадцать.

Он наклонился к ее лицу:

– Значит, Лейтону было около двух?

– До этого он меня не отпустил бы.

Роми затолкала поглубже воспоминания о человеке, которого ненавидела, об ужасе ловушки, из которой нет выхода, в то время как в твоем юном чреве растет новая жизнь. Потом еще два года попыток защитить себя и маленького сына от влияния Полковника. И свой страх, когда после рождения Лейтона Полковник понял, что получил в дом мальчика, будущего солдата,и начал проявлять к нему внимание. Тот страшный день, когда он принес игрушечное оружие «для маленьких солдат». Он уже начал строить планы на будущее Лейтона. В тот самый день Роми в компьютере и нашла помощь. Компьютер – это было лучшее, что сделал для нее Полковник.

Даже темнота не скрыла вспышки ярости Клинта:

– Он вас обидел?

Она опустила глаза:

– Что значит «обидел»?

– Он вас... ударил?

– Есть вещи болезненнее, чем побои. А его драгоценный кодекс чести не позволяет поднимать руку на беременную женщину.

– Тогда до чего «до этого»?

Печаль и жалость смешались в его глазах, и боль пронзила Роми. Она не нуждалась ни в чьей милости! Она оторвалась от перил и, глотая слезы, бросилась к дверям.

– До того, как я созрела, чтобы сломать меня любым способом.

Она двигалась быстро, но Клинт оказался быстрее.

На полпути к двери он развернул ее и прижал к мощной груди. Она невольно почувствовала удовольствие от его объятий.

– Роми, я не могу позволить вам уйти такой расстроенной в пустой дом.

– Это не входит в ваши обязанности.

Он взял ее лицо в ладони и заставил смотреть в глаза:

– Останьтесь и поговорите со мной. Пока я не пойму, что с вами все в порядке.

Она попробовала отодвинуться, но он крепко держал ее.

– Со мной все в порядке. Отпустите меня. Пожалуйста... – Она еле сдерживала слезы.

«Не смей перед ним плакать!»

Поздно... Крупная слеза скатилась по щеке. Он большим пальцем смахнул ее. Она боялась, что Клинт будет разочарован ее слабостью, поэтому крепко зажмурилась.

«Карвеллы не плачут!»

Клинт положил ее голову на свое плечо, погладил по волосам, а другой рукой обнял за талию.

– Ах, Роми...

На его груди ей показалось так уютно, что напряженное тело постепенно превращалось в мягкую, слабую плоть.

Это была его ошибка. Клинт никогда не должен был спрашивать Роми о прошлом. Он сделал это, только чтобы увести ее от неудобной темы своего брата.

Кажется, она успокаивалась, и теперь Клинт думал о том, как приятно ее обнимать. Хотя бы однажды. Хотелось бы только, чтобы тело на это не реагировало и чтобы она не пыталась убежать.

Постепенно напряжение Роми проходило. Он продолжал нежно гладить ее по волосам, по спине. Невозможно думать о ней, как о коллеге, когда она такая. Она – женщина. Которую кто-то обидел, которая нуждается в покое. Именно в покое.

– Ш-ш...

Его губы на секунду коснулись ее затылка. Только слегка.

Что он пристал к ней с человеком из прошлого? Захотелось узнать, насколько она доступна? Свободна ли? Будь честен хотя бы с самим собой, если уж не можешь быть честным с ней!

Ее щека лежала на его плече. Она то ли плакала, то ли вздыхала.

Он опять прикоснулся к ее затылку. На этот раз задержался дольше. Роми не отодвинулась. Более того, она будто свернулась у него на груди, как спящий котенок. По его венам побежало наслаждение, дыхание стало горячим. Он отвел волосы с ее лица и, наклонившись к мокрым щекам, поцеловал закрытые веки. У него на груди трепетало ее сердце. Как птичка.

Это было вознесение на небеса.

Роми перестала дышать. Голод, утоления которого Клинт не позволял себе долгие годы, переполнял его, но он сдерживался. Он наклонился и губами нашел местечко рядом с ее ухом. Потом нежно пробежал по скуле.

Она всхлипывала, но не отодвигалась и, почти повиснув на его руках, смогла выговорить только:

– О, Клинт...

Это ударило его в то место, о котором он давно забыл. Где-то глубоко внутри. Заметила ли она, что наконец назвала его по имени? Боже, да он мечтал услышать, как ее губы его произносят! Но Роми должна сама захотеть этого.

– Роми... я намерен вас поцеловать.

Его голос загустел от жажды. У нее дрогнули губы в удовлетворенной улыбке, и чуть слышным от желания голосом она произнесла:

– Вы уже меня целуете, Клинт...

Он приближался, и вот уже ощущается ее теплое дыхание. Всего в дюйме...

– Я действительно поцелую вас.

Ее тело было ему уже знакомо. Мягкий живот там, где он прижимался к ней бедрами. Пышная грудь ниже его груди. Лицо, которое она запрокинула, чтобы он прикасался...

– Я прошу вас, Роми. Разрешите перейти... – Он уже не сознавал, что шепчет.

Роми вдруг распахнула стеклянные от отчаяния глаза, нашла в себе силы и оттолкнула его, все еще жаждавшего поцеловать пухлые губы.

Она даже отступила:

– О боже! Что со мной? Что мы делаем?

«Спокойно, Маклейш. Она похожа на живую гранату. Без чеки».

Клинт шагнул к ней. Если Роми сейчас убежит, то может что-нибудь с собой сделать. Или никогда не вернется.

– Я думаю, мы уточняли понятие «коллеги».

Она ухватилась за это:

– Вы – мой босс. Я не могу...

– Не можете, и не надо. Только не прячьтесь за «боссом». Мы оба не собирались иметь обычные отношения нанимателя и служащего. И вы это знаете.

– Нет!

Грудь ее бурно вздымалась и невольно привлекала его взгляд. Но он старался не спускать глаз с ее лица. Ее страх о многом говорил.

– Я – другой, Роми. Я не он.

Она попыталась отступить к кухне. Он осторожно поднял руки, чтобы она не боялась, что он стоит между ней и дверью. Это не улучшило дела.

– Вы – военный!

– Был. Но не теперь.

Она еще энергичнее помотала головой:

– Нет, вы каждой клеточкой военный, и не важно, как давно вы ушли из армии.

– Это еще не делает меня похожим на него.

Роми глубоко вздохнула:

– Отвезите меня домой.

Клинт опять шагнул к ней:

– Роми...

– Тогда я поеду сама! Дайте мне ключи.

– Не надо...

– Отлично. Я пойду пешком.

На этот раз Клинт пропустил ее, но пошел следом. Он был опытным мужчиной и знал, когда лучше отступить. Пришло время перегруппирования и переоценки.

– Я довезу вас, Роми. И высажу возле дверей. Я вас больше не трону.