Счастье на осколках - Лилия Фандеева
– Успокойся, я разберусь.
– Я завтра задержусь на пару часов. Обход проведёт Серов.
– Как он тебе?
– Из него будет толк, если нездоровый интерес вашей жены не отразиться на его работе. Она у вас вменяемая? Я пробовала поставить её на место – стало ещё хуже. В одно прекрасное время она подставит меня, если не уволюсь сама. Я в этом уверена.
Утром Ольховская отправилась в военкомат. Она изредка смотрела новости по местному и российскому каналам и была в курсе последних событий. Вопрос, с которым она шла, был прост: «Как попасть в состав медицинского отряда специального назначения?» Разговор с военкомом дался тяжело, он не мог понять, что заставило её принять такое решение. Дарья сумела его убедить своими аргументами. Через час, покидая кабинет, она знала одно: если что и получится, то не через месяц и ни два. Только в середине ноября ей вручили повестку из военкомата, а через день выдали предписание. Она должна явиться на сборы с перечнем необходимых вещей в определённый день. Прямо из военкомата Дарья зашла в приёмную главного врача и протянула ему бумагу.
– Николай Иванович, я уезжаю в составе медицинского отряда специального назначения, а до этого буду проходить сборы пять дней. Вот мои документы.
–Зачем? Тебе здесь мало работы или денег? Ты новости смотришь? Даша, там не просто стреляют, там ещё и бомбят.
–Не переживайте, я буду очень осторожна. Госпиталь – это не передовая, а там ждут помощи. Мне проще – я без семьи.
– Я не понимаю тебя, Ольховская.
– И не надо. Я живу последние два года по инерции, по принципу «надо». Возможно, мне захочется жить, попав в другую обстановку. Вернусь – поговорим, – после визита к главному врачу, она нанесла визит заведующему отделением.
– Что у вас, Дарья Андреевна.
– У меня командировка на три месяца и работаю я до конца недели. Вы должны знать об этом. Документы, думаю, уже в кадрах.
– А раньше вы об этом не знали?
– Не была уверена.
– Что ты делаешь, Дашка? К чему эта игра в удачу? Чего тебе не живётся спокойно, и ты лезешь на передовую?
– Я и так была на передовой три месяца, ожидая удара в спину, а вы не замечали, не хотели замечать работу в отделении, пока у меня не лопнуло терпение. В чём вы меня обвиняете? Какого чёрта вы задаёте мне подобные вопросы? Занимайтесь своей семьёй и не учите меня жизни.
– Дура ты, Ольховская.
– Конечно дура. С этим я согласна. Два года мы не виделись после университета, но я никогда не думала, что начав отношения, вы через три года начнёте мне лгать. Лгать и считать это нормой. Как можно назвать то, что вы сделали? Как бы вы отнеслись к такому повороту с моей стороны? Молчите? Я пришла работать в клинику без всякой мысли нарушить вашу семейную жизнь. Мне не было до вас дела, я переболела вами. Понимаете? А вы, всё это время, смотрите на меня так, словно это я плюнула вам в лицо, а не вы мне. Да, можно было не принимать предложение вашего отца. Но почему я должна была отказываться от приличной работы, хорошей зарплаты только ради вашего спокойствия? Я ни словом, ни делом не нарушила вашу семейную идиллию.
– Я жить без тебя не могу. Эти четыре года хуже любой каторги. Одна радость – дочь.
– Вот и думайте о ней, а не изображайте из себя униженного и оскорблённого.
– Почему ты не можешь простить мне ошибку? Ты сама не ошибалась? Своей вины не чувствуешь?
– Ошибка, искушение, страсть. Какая разница? Вы своей выходкой дали понять, что я для вас что-то вроде бонуса в выходной день, а всё что среди недели – обычное дело. Да, я ошибалась и ни раз, но я никогда вам не лгала, вы должен это помнить, если с памятью нет проблем. А вина моя лишь в том, что я вам поверила. Как можно было лгать и лицемерить после стольких лет дружбы? Хотя на ваш взгляд это возможно. Ладно. Об этом можно говорить долго и бессмысленно.
– А как же Серов?
– Вы можете его оставить, можете уволить – парень не пропадёт. Можете вернуться в операционную и взять его с собой. Да, слухи не столько портят репутацию, сколько бьют по нервам. Мне не в чем перед вами оправдываться или что-то объяснять. Я вас предупредила о своём отсутствии, а вам решать, что делать. Удачи! – Проходя мимо поста, она с удивлением посмотрела на медсестру Марину.
– Не удивляйтесь, Дарья Андреевна. Теперь будем видеться каждый день. У нас перестановка кадров. Мне даже так удобнее. Я на работу, сына в сад, а выходные буду проводить с семьёй.
– Уважаемые коллеги, есть небольшая новость. Вам придётся пересмотреть график до конца месяца. Поступаю в распоряжение военкомата с девятнадцатого числа на три месяца.
– Дарья, зачем тебе это?
– Родина ждёт героев, – улыбнулась она. – Это я наказываю вас. Поработаете без меня три месяца и, возможно, оцените моё присутствие в отделении.
– Шутишь? Каневский в курсе? А как же теперь Дмитрий? – недоумевал Осипов.
– Я Дмитрия не бросаю, передам в надёжные руки. Александр Николаевич чаще будет находиться в операционной, а Дмитрий пройдёт другую школу и будет отличным помощником. Через три месяца я вернусь, и вы все выскажите мне свои претензии.
Сборы в командировку начались с откровенного разговора и просьбы к соседке.
– Катюша, я хочу написать завещание на подругу. Всякое может случиться, но знать ей об этом не нужно. Это документы на квартиру, дом и машину. Это её данные и координаты. Я не хочу, чтобы всё досталось сестре, а Марина мою дочь не обидит – она сама юрист. Вернусь в добром здравии, и мы с тобой посмеёмся над перестраховкой.
– Зачем ты это делаешь?
– Хочу помочь. Мне проще, а у людей семьи.
– Даша, ты не понимаешь, что это опасно? Тебя могут ранить, убить.
– Понимаю. Но я понимаю и то, что могу помочь, ни одному, ни двум, а десяткам людей. А убить себя я не позволю – мне дочь нужно дождаться. Ты возьмёшься за это дело? Времени у нас мало.
– Хорошо.
Вещи заняли свои места в дорожной сумке с учётом трёх месяцев, температуры в регионе и слов военкома: «Примите во внимание временные бытовые неудобства и берите всё, что посчитаете нужным». Оставалось два нерешённых вопроса: что делать с домом в разгар зимы и
