Ребекка Уинтерз - Вспомни о любви

«Доченька, если ты сдвинешь крышу этого игрушечного шале, то услышишь вальс из «Спящей красавицы». Это ты моя спящая красавица, которая только что проснулась, чтобы наполнить сердце твоего папы радостью».

Слезы подступили к глазам Рейчел. Она посмотрела на дочь и увидела, что та тоже плачет. Развернув бумагу до конца, обе ахнули от восторга: там находилась музыкальная шкатулка в виде шале, точная копия дома Триса.

Натали подвинула крышу, и музыка Чайковского наполнила комнату. Когда она закончилась, девочка сказала, что ей просто необходимо пойти поискать папу.

Трис не мог подарить девочке ничего более чудесного!

Переполняемая любопытством, Рейчел пошла к себе в комнату, чтобы развернуть свой подарок. Вначале прочла открытку: «Это должно было стать твоим двенадцать лет назад».

Дрожащими руками женщина развернула бумагу. Там тоже была музыкальная шкатулка — копия Шато-де-Шийон. Поворот ключа — и заиграла музыка Паганини.

— Спасибо за шкатулку, папа. Я так тебя люблю!

Трис крепко обнял свою дочь.

— Я тоже тебя люблю. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи! Ой, перед тем как идти спать, я должна кое-что подарить тебе. Это от бабушки. Я сейчас принесу. — Натали испарилась.

Трис с нетерпением ждал возвращения дочери, гадая, что такого могла прислать ему мать Рейчел.

— Вот. — Натали вернулась через минуту и отдала ему мешочек, завязанный лентой.

— Что там?

— Не знаю. Бабушка сказала, что это личное, даже мама не знает об этом. Я должна была отдать тебе это лично в руки.

— Спасибо, малышка.

— Еще раз спокойной ночи, папа.

— Спокойной ночи. Завтра у нас много интересных планов.

— Жду не дождусь!

Как только Натали скрылась за дверью, Трис раскрыл мешочек. Внутри лежал какой-то сверток, а сверху — записка.

«Дорогой Трис! Однажды, когда моей дочери было очень плохо, она выбросила все эти фотографии. Я подумала, что настанет день, когда она пожалеет об этом, и сохранила их тайком от нее. Теперь я рада, что так поступила. Как я поняла, ты после частичной потери памяти страдаешь приступами головной боли. Надеюсь, это поможет. С нежностью, миссис Марсден».

Трис распаковал сверток. В нем находилось несколько десятков фотографий, каждая из которых рассказывала ему о времени, проведенном им на корабле и в Женеве с Рейчел.

У него захватило дыхание. Не удивительно, что он влюбился.

— Боже мой! — Трис с трудом узнавал себя. Пару недель назад он говорил Алану, что они были просто молодыми и беспечными студентами, которые увлеклись друг другом.

Но в своих руках он держал совершенно очевидное свидетельство того, что они были безумно влюблены. Даже на фотографии их любовь была почти осязаема.

Как же она могла подумать, что он всего лишь воспользовался ею? Внезапно его внимание привлекла одна из фотографий. И чем больше он всматривался в нее, тем яснее становился ответ на интересующий его вопрос. Когда он не позвонил и исчез из жизни Рейчел, та часть ее души, что принадлежала еще девочке, не смогла найти в себе достаточно уверенности, чтобы отыскать свою любовь и понять, почему так случилось. Зато та половина ее, которая уже стала женщиной, нашла в себе силы и смелость родить ребенка и воспитать его наилучшим образом.

Трис положил фотографии на тумбочку. Он чувствовал бесконечную признательность по отношению к матери Рейчел.

К его сожалению, оставалась еще одна проблема, которую необходимо было разрешить сегодня же вечером. Когда он заехал к родителям за детьми, отец сказал ему, что Алан решил переночевать у них и уже отправился в постель.

Обеспокоенный этим поступком племянника, впрочем, вполне предсказуемым, Трис позвонил родителям. Ответила его мать.

— Извини, что беспокою, мама, но мне необходимо поговорить с Аланом. Даже если он уже уснул, разбуди его и дай ему трубку.

— Рада, что ты позвонил. Честно говоря, я тоже волновалась о мальчике. Минутку!

Спустя минуту Алан подошел к телефону.

— Дядя Трис? — голос ребенка вовсе не был сонным, иначе Трис это почувствовал бы.

— Привет!

— Почему ты звонишь?

— Потому что очень скучаю по тебе. Может, завтра с утра съездим на рыбалку?

— Одни?

— Ну конечно, только мы с тобой, мой мальчик. Я заеду за тобой в шесть, так что не забудь поставить будильник.

— Я буду готов!

— Спокойной ночи, Алан!

Закончив разговор, Трис поднялся на второй этаж и постучал в дверь Рейчел. Та не ответила. Думая, что мать и дочь сейчас вместе, он минутку постоял у двери Натали, но тоже ничего не услышал.

Ему было необходимо поговорить с Рейчел. Он нажал на ручку ее двери. Дверь поддалась. Трис просунул голову в темную комнату и позвал. Ответа не последовало.

Заметив, что дверь на балкон открыта, Трис неслышно проскользнул через всю комнату к балкону. Выглянув наружу, он увидел перед собой чудесный женский силуэт. Душистый ночной ветерок ласково теребил светлые волосы Рейчел, заставляя их обвиваться вокруг плеч.

Он представил себе, как двенадцать лет назад океанский бриз так же закутывал ее прекрасное тело длинными волосами. На одной из фотографий Трис держал девушку в своих объятиях. Он почти почувствовал, как ему в лицо задул ветер и закачалась палуба под ногами.

Тело Триса отозвалось на этот образ, будто оно — отдельно от сознания — вдруг вспомнило те мгновенья на палубе.

— Рейчел!

Она быстро повернулась, закутавшись по самую шею в шелковый пеньюар.

— Я... я не знала, что ты тут...

Рейчел показалась Трису в этот момент удивительно беспомощной и трогательной.

— Извини меня. Я постучал и позвал тебя. Прежде чем ложиться спать, нам необходимо поговорить. Хочешь, я выйду, чтоб ты оделась?

— Нет. То есть все нормально. — Рейчел осталась стоять на месте.

— Меня очень беспокоит Алан.

— Меня тоже, — произнесла она с волнением в голосе. — Натали сказала, что он отправился спать, как только мы с тобой уехали от них.

— Я разговаривал с ним сейчас по телефону. Завтра рано утром мы едем на рыбалку. Надеюсь, вернемся к десяти, но если вдруг задержимся, мне не хотелось бы, чтобы Натали думала, будто я сбежал от нее в первое же утро.

Даже на расстоянии Трис почувствовал холодок со стороны Рейчел.

— Я же говорила тебе, что нам следовало остановиться в гостинице. Тогда Натали не питала бы иллюзий, а Алан не был бы так огорчен твоими действиями.

Его глаза засверкали от избытка чувств:

— Это ее дом. Ее родной дом. Я надеялся, что достаточно ясно объяснил это тебе. А с Натали я сейчас поговорю.

— Минутку, подожди! — вскрикнула Рейчел, когда Трис повернулся, чтобы выйти. — У меня есть идея.