Энн Макалистер - Брак по завещанию
Сэм удовлетворенно покачал головой. Затем, все еще продолжая улыбаться, повернулся и направился прямо на кухню, насвистывая что? Ну, конечно, джаз, диксиленд!
Жози уже чуть ли не час сидела на диванчике и исходила негодованием, прислушиваясь, но, увы, не слыша, о чем Сэм беседует с постояльцами. А вдруг он говорит им, какая она нескладеха? Эта мысль привела ее в еще большее раздражение.
Она хотела уже подняться, чтобы подойти к двери для подслушивания, но ноги неожиданно стали ватными. Нежели ушиб при падении оказался серьезнее, чем она предполагала? Ребенок зашевелился в ее утробе — сначала потянулся, а потом принялся толкать ее.
— С тобой все хорошо? — обеспокоенно спросила Жози.
Она сидела почти неподвижно, ждала, не начнутся ли схватки. За последнее время подобное происходило несколько раз. Сперва она ощущала какую-то смутную опоясывающую боль, происхождение которой ей было непонятно. Во время последней консультации она спросила об этом своего врача.
— У вас были схватки, — объяснил он. — В этом нет ничего страшного. Плохо, если они будут повторяться постоянно. Еще не время. Слишком рано.
— Слишком рано, — уговаривала она рвавшегося на свет Божий ребенка. — Потерпи.
До срока оставалось еще два месяца. Жози по-прежнему держала руку на животе, как будто тем самым могла остановить преждевременные схватки. Ребенок снова пошевелился. И затих. Жози вздохнула с облегчением.
В раковине гремели тарелки. Она слышала, как вслед за ними туда последовало и столовое серебро.
Должно быть, завтрак будет подан позже. Хлопнула дверца кухонного шкафа. Послышалось шипение, сменившееся возмущенным мяуканьем. Сэм кого-то послал к черту.
Дверь распахнулась, и в комнату стремительно вошел Сэм. Он сунул Жози прямо в руки издававшего протестующие вопли Эррола Флинна.
— Вот. Возьми. И держи здесь, не отпускай. Сейчас я притащу остальных двух. Собаку тоже. Эта чертова компания постоянно путается под ногами. Ты же могла убиться насмерть!
— Я к ним привыкла.
Жози ласково обняла все еще разобиженного Эррола.
— Ну а я нет.
Сэм отправился было обратно на кухню, но вдруг остановился.
— Как ты?
Неожиданная нежность в его голосе привела ее в трепет.
Она предприняла отчаянную попытку не поддаться своим чувствам.
— Я же тебе сказала, нормально.
— Я принесу тебе чашку чая.
— Не надо!
Проигнорировав последнюю фразу, он вышел, но очень быстро вернулся, неся в руках Уоллеса Бири и Кларка Гейбла. За ним трусил Хамфри Богарт.
— Они здесь не будут сидеть, — начала Жози.
— Будут, — оборвал ее Сэм.
Он опять ушел, а когда вернулся, принес песочное печенье собаке и большую миску с молоком для кошек.
— Им не полагается молоко.
— Им не полагается болтаться у меня под ногами. Это компромисс.
Жози хмуро посмотрела на него. Но кошки, судя по всему, остались довольны. Эррол извивался у нее в руках и, как только вырвался на свободу, тут же присоединился к Уоллесу и Кларку, которые с жадностью лакали молоко. Все трое довольно мурлыкали. Хамфри посмотрел на Сэма и благодарно завилял хвостом, очевидно рассчитывая получить еще одно песочное печенье. И Сэм его не разочаровал.
— Это подкуп, — проворчала Жози.
Он снова одарил ее своей неотразимой улыбкой.
— Все что угодно, лишь бы сработало.
Затем, подмигнув ей, — причем она сделала вид, что ничего не заметила, — он закрыл дверь, ведущую из кухни в гостиную, и оставил ее одну со всем зверинцем.
— Все что угодно, лишь бы сработало, — передразнила она его раздраженно.
Дверь снова открылась. Это опять был он.
— С молоком, но без сахара. Верно?
Она только и успела, что растерянно кивнуть головой, как он снова скрылся за дверью.
Она сидела на диванчике, раскачиваясь взад-вперед.
— Уйди, — тихо сказала она. — Пожалуйста, ну пожалуйста, просто уйди и больше не возникай.
Прошло не менее десяти минут, и она с облегчением подумала, что он забыл про нее. Но дверь распахнулась снова, и он тут как тут — протягивает ей чашку чая.
— Спасибо.
Жози сдаваться не собиралась, но ее слишком мучила жажда. И она отпила глоток. Волна удовольствия пробежала по всему ее телу.
— Порядок?
Она кивнула, боясь, что, если заговорит, голос может ее выдать.
— Ну, тогда ладно.
Он хитро улыбнулся. Слегка поднял раскрытую ладонь, сжал пальцы в кулак и снова удалился на кухню.
Жози смотрела ему вслед и чувствовала, как слезы начинают щипать ей глаза. И еще этот комок в горле.
— Порядок? — задала она себе тот же вопрос, что и он.
Нет, до порядка далеко.
* * *— Каждая молодая женщина мечтает о таком муже, как у вас.
Этими словами приветствовала ее миссис Йенсен, протягивая свою кредитную карточку. Это произошло в то же утро, только позже. Жози едва не выронила кредитную карточку.
— Простите, что вы сказали?!
— Такой заботливый молодой человек. Сам готовит завтрак постояльцам, чтобы вы могли отдохнуть!
— Да, в проворстве ему не откажешь, — признала Жози.
— Цените это, милочка, — посоветовала ей миссис Йенсен. — Далеко не все мужчины таковы.
— Не все.
Это Жози признала с легкостью. Она замешкалась со счетом. Повозившись немного, протянула обратно кредитную карточку.
Миссис Йенсен погладила ее по руке.
— Он так внимателен. Молодец, что отдал расширить ваши кольца.
Жози вздрогнула.
— Мои кольца? — в смятении повторила она, широко раскрыв глаза от удивления.
— Простите, моя дорогая. Возможно, мне не следовало этого говорить. Наверное, муж хотел сделать вам приятный сюрприз.
Ошеломленная Жози молча покачала головой. Кольца? Какие еще кольца?
— Я заметила, что вы не носите обручальное кольцо, — призналась миссис Йенсен, — и спросила у него, не отекают ли у вас руки и ноги. У меня во время беременности они раздулись и стали толстыми, как сосиски.
Жози, чувствуя, как щеки у нее запылали, тщетно пыталась высвободить свою руку.
— И Сэм — ведь его зовут Сэм? — так вот, Сэм подтвердил, что у вас действительно появилась некоторая одутловатость, а потому он решил отдать кольца в мастерскую, чтобы их сделали побольше.
— Одутловатость? — пролепетала оскорбленная Жози.
Миссис Йенсен ласково улыбнулась.
— Не обижайтесь, дорогая, это все-таки лучше, чем рассказывать всем, как мой Том… — тут она бросила нежный взгляд через плечо на мужа, — что я стала ужасно толстой.
— Но, послушай, я никогда… — запротестовал было мистер Йенсен.
