Мишель Селмер - Великое чудо любви

Весь вопрос в том, что им теперь делать?

Бен сидел в кабинете, допивая вторую чашку утреннего кофе, и просматривал в ноутбуке электронную почту, когда что-то заставило его подняться и посмотреть в окно. Отодвинув штору, он увидел Тесс, бродившую по саду.

Она гуляла там каждое утро, с тех пор как приехала сюда.

Они делили вместе еду, играли в пинг-понг и бильярд, смотрели фильмы или просто беседовали друг с другом. Иногда до поздней ночи.

Несмотря на то, что они вышли из разных слоев общества, у них было много общего.

Они прекрасно понимали друг друга.

Прошел всего-то месяц, а Тесс уже стала неотъемлемой частью его жизни и он едва ли мог вспомнить, как обходился без нее.

Мысль о том, что она уедет, была невыносима, однако Бен знал, что это неизбежно.

Он прислонился лбом к холодному стеклу и позволил себе понаблюдать за всеми изменениями, произошедшими в ее теле.

Если раньше Тесс выглядела худой и угловатой, то теперь становилась все более мягкой и округлой.

Приближалось лето. Пользуясь хорошей погодой, Тесс много времени проводила на свежем воздухе. Ее кожа утратила обычную бледность и покрылась золотистым загаром.

После той ночи возле ее комнаты, они оба старательно держались в рамках приличий, не позволяя себе ничего лишнего. Больше не было этих поцелуев в щеку и нежных объятий.

Но не проходило ни дня, чтобы Бен не мечтал о ней.

Она часто улыбалась ему, случайно касалась его руки, проходя мимо. А он постоянно боролся с мучительным желанием немедленно раздеть ее и унести в спальню.

Но, несмотря на все усилия, которые они предпринимали, чтобы держать себя в руках, воздух вокруг них буквально дрожал от напряжения, и Бен понимал, что в конце концов они оба встанут перед необходимостью что-то решать.

Пройдя через заднюю дверь кухни, Бен вышел в сад.

С минуту он просто стоял и смотрел на девушку. Тесс стояла на коленях, вдыхая аромат распустившейся фуксии. На ней были белые брюки-капри и тонкая, почти прозрачная блузка. Тесс чуть фальшиво напевала себе под нос незнакомую ему мелодию.

— Доброе утро, — поздоровался Бен.

Тесс подняла голову и взглянула на него, закрывая ладонью глаза от яркого солнца. Ее лицо осветила нежная улыбка.

— Доброе утро. Ты решил подышать свежим воздухом? — удивленно спросила она.

Тесс еще никогда не видела Бена в саду, да и сам он уже не помнил, когда последний раз выходил из дома.

Это произошло как-то сразу, вдруг… он просто перестал появляться на улице. А та ночь в гостинице была единственным исключением.

— Да. Мне захотелось немного свежего воздуха.

— Ха. И как это ты до сих пор не рассыпался в прах?

— В прах?

— Ну… у тебя в доме так темно, что я сначала гадала, уж не превратился ли ты в вампира и не повесить ли мне на шею чеснок. На всякий случай.

Его губы расплылись в широкой улыбке.

— Выбираешь цветы для букета? — спросил он.

— Если ты не возражаешь. До этого твой садовник так зло посмотрел на меня…

— Кому-то они должны приносить радость.

Бен протянул ей руку и помог подняться.

Маленькая ладошка Тесс была такой мягкой и теплой, что он лишь усилием воли заставил себя отпустить ее.

Чтобы удержаться от соблазна, он засунул руки в карманы брюк.

— Хочешь прогуляться со мной? — спросила Тесс и, увидев, что он оглянулся на дом, торопливо добавила: — Совсем недолго.

Разве можно ей отказать, когда она с такой надеждой смотрит на него?

Они пошли рядом по извилистой дорожке, по обе стороны которой раскинулся сад. Бен рассказал девушке, что решил продюсировать новый фильм, и они принялись болтать, обсуждая детали сценария.

Прикрыв глаза, Бен наслаждался свежим воздухом, наполненным ароматом цветов. Теплое солнце успокаивающе грело лицо и подобно патоке проникало сквозь черную ткань его рубашки.

— Здесь красиво. Правда?

Тесс кивнула в ответ.

Казалось, взять ее за руку или положить ей ладонь на плечо было самым естественным движением на свете. Но он не мог себе этого позволить. Чем ближе они станут, тем труднее будет сопротивляться.

— Это прекрасно, не так ли? — спросила она его. — Я имею в виду то, что мы решили прогуляться.

— Да, — согласился он. — Но мне нужно возвращаться в кабинет. В одиннадцать я жду важный звонок…

В руке Тесс держала букетик цветов. Поднесся его к лицу, она вдохнула их тонкий аромат.

— В твоем доме случайно не найдется какой-нибудь ненужной вазы, чтобы я могла поставить их в воду себя в комнате?

— Ты можешь взять одну из ваз на кухне. Спроси у повара.

— Который не говорит по-английски?

— Floero, — сказал Бен. — По-испански это «ваза».

— Я и не знала, что ты говоришь на испанском.

— У нас постоянно были испано-язычные слуги. Я научился от них нескольким словам.

— А что ты еще умеешь говорить?

— Sus ojos brillan mas que las estrellas, — произнес Бен то, что уже давно хотел сказать девушке: «Твои глаза сверкают ярче звезд».

— Это больше, чем несколько слов, — рассмеялась Тесс.

Бен усмехнулся.

— Год или два я изучал испанский в школе.

— Это так теперь говорится? Год или два?

— Ну… в действительности четыре.

— А что ты сейчас сказал?

— Я сказал, что мне нужно возвращаться в кабинет.

— Лгунишка.

Сложив руки на груди, Бен бросил на нее невинный взгляд.

— Кто? Я?

— Не знаю точно, но уверена, там было что-то про звезды и глаза, — заявила Тесс и, заметив его удивленный взгляд, лучезарно улыбнулась. — Я тоже немного говорю по-испански.

Если бы кто-то раньше сказал ей, что она будет жить в доме Бена, Тесс от души посмеялась бы.

Но здесь она чувствовала себя очень хорошо. Конечно, всему когда-то приходит конец, но у нее скоро появится ребенок, о котором нужно будет заботиться, и времени, чтобы тосковать по Бену, просто-напросто не останется.

По крайней мере, она на это надеялась.

— Знаешь, я считаю тебя своим другом.

— Я тоже, — произнес Бен. — И хочу, чтобы ничего не менялось. Но когда родится ребенок…

Он замолчал, пытаясь найти слова, чтобы не обидеть ее.

Тесс видела, что ему трудно говорить, и поспешила прийти на помощь.

— После этого я уеду к себе, — спокойно сказала она, — а ты останешься здесь, в своем особняке. И мы больше никогда не увидимся.

— Ты тут ни при чем, Тесс.

Нет. Это из-за ребенка. Что значительно хуже.

— Все хорошо, Бен. Я понимаю и не обижаюсь.

Но ничего уже не было хорошо. Напротив, все было очень и очень плохо. И она ничего не могла с этим поделать.