А я заставлю! (СИ) - Элла Александровна Савицкая
Тряхнув головой, залпом выпиваю остатки бурбона.
— Да. Обычно диктуют мой.
— Вот оно что, — сжав губы в тонкую линию, тушканчик с неверием качает головой, — утром я подумала, что в тебе все же есть что-то хорошее. Но ты, — встает, нависая надо мной как Дементор, — бесчувственный и толстокожий носорог. Тебе никто не важен, кроме тебя!
— Ты уж определись. Глыба я или носорог.
— Ты два в одном.
Разворачивается на пятках, звякнув своими тапками, и уже собирается уйти, как я ловлю ее за запястье.
Крепко сжимаю, разворачивая обратно. От соприкосновения с нежной кожей, в голову бьет так, словно не пятьдесят грамм алкоголя выпил, а влил в себя бутылку.
Злата охнув, делает оборот в обратную сторону и едва не падает на меня.
— Ты не поужинала.
Смотрю на нее снизу-вверх, ощущая, как с каждой секундой меня раскручивает эмоциями сильнее и сильнее.
Обычно я и эмоции — это вещи которые идут параллельно. Они своей дорогой, я своей. А с той поры как эта вредительница оказалась на моем пороге, они каким-то немыслимым образом переплетаются.
Чувствую, как под пальцами быстро бьётся ее пульс. Хаотичными ударами пробивает кожу.
Злата сбивчиво дыша, смотрит на свою руку, пару раз моргает и переводит взгляд на меня.
— Я не голодна, — выдергивает руку и улепетывает к себе в комнату.
В сердцах швыряю вилку на стол.
Какого черта я вообще так реагирую?
12. Сос-с-с-седи
Следующие несколько дней я стараюсь не пересекаться с этим варваром. Утром выхожу из дома после того, как он уедет, а вечером либо прихожу позже из-за выступлений на праздниках, либо закрываюсь у себя в комнате.
И это вовсе не потому, что мне настолько сильно понравился Кирилл, чтобы расстраиваться из-за того, что мы больше не встретимся. Это из-за того, как эгоистично поступил Лев. Эта глыба никого вокруг себя не замечает.
Только и думает, что о своих удобствах и о том, как бы не сделать лишнего телодвижения в чью-то сторону. И это при его-то внешности и харизме.
А она у него, надо признать, сумасшедшая. Даже меня порой с ног сбивает. Особенно в тот день в лифте. Когда он меня прижал к себе, мне кажется, я в тот момент и не дышала, чтобы меньше его концентрированного запаха вдыхать. От него веет силой, уверенностью, настоящим мужчиной, в первобытном смысле слова. Вот только качеств настоящего мужчины в нём маловато.
«Маловато, но этот факт не мешает тебе думать о нем как минимум три раза в час», — ядовито шепчет мне внутренний голос.
Не мешает. И это раздражает. Потому что, было бы о ком думать. Вот Кирилл другое дело — добрый, милый, веселый. Мы как-то с ходу с ним нашли общий язык. С этим же носорогом у нас общение вообще не складывается, а когда мне кажется, что вот-вот удалось сделать шаг в направлении нормального диалога, как он своей огромной ножищей растаптывает все старания.
Сегодня домой я приезжаю тоже около восьми. Мы с ребятами ездили с детский дом украшать зал. Гирлянд оказалось недостаточно, поэтому компания на вечер у меня уже есть: ножницы, пара метров мишуры и клей.
Раздевшись, мою руки и отправляюсь на кухню. Ужинаю приготовленным вчера гуляшом с картошкой и завариваю себе чай. По голосу из комнаты Льва понимаю, что он тоже дома, говорит с кем-то по телефону, но игнорирует меня также, как и я его.
Наверное, ему так даже лучше. Ведь не надо тратить время на общение с такой ужасной мной.
На столе лежит открытая плитка шоколада, которую он вероятно забыл убрать, и я по-детски тайком отламываю от неё кусочек. Не обеднеет, в конце концов. А я жуть как люблю сладкое.
Налив полную чашку ароматного чая, уже собираюсь отправиться с ним к себе в комнату, как в дверь раздается звонок. Сначала один, потом второй, а после вообще следует несколько ударов в дверь.
Быстро поставив чашку на стол, спешу открывать и сталкиваюсь в коридоре со Львом.
Окатив меня пристальным взглядом, он быстрыми шагами пересекает несколько метров до двери и рывком её отворяет.
— Ой, наконец-то, — на порог влетает всполошенная Инна Леонидовна.
Та самая старушка из лифта. Сегодня мы с ней тоже ехали вместе и оказалось, что живет она на нашем этаже.
— Добрый вечер, — непонимающе смотрю на неё, пока Лев делает тоже самое, только в своей манере. Недовольно нахмурившись.
— Златочка, милая, у меня потоп. Я пришла домой, а там кран прорвало. Сыну дозвониться не могу, чтобы подсказал где его перекрыть, а я в этих новых квартирах ничего не понимаю. Помогите пожалуйста, — возводит просящий взгляд на Льва, при этом складывая руки на груди в умоляющем жесте.
— Конечно поможем, — тут же подхватываю её я, потому что от нервов она еле стоит. — Вы проходите, а Лев сейчас все сделает. Какая квартира у вас?
— Дак вон, справа по коридору, я дверь открытой оставила.
— А разве вы не на десятом живете? — спрашивает Лев.
— Нет, милок. Там моя подруга Валентина живет. А я туточки, с вами. Поспешите.
По внешнему виду вижу, как счастлив Лев. Выдавив из себя что-то вроде «как же я люблю сос-с-с-седей», достает из обувного ящика шлепки и выходит в коридор.
— Вы входите, давайте, — подтягиваю ее за локоть. — Вы недавно здесь живете?
— Недавно, Златочка, — шелестит по полу мягкими тапочками соседка, — До этого в лесном доме с мужем жили. Он лесник у меня был. Так хорошо там было, ни лифтов, ни проблем. Но он год назад умер, и сын меня сюда перевез. Сам он заграницей живет, а я вот мучаюсь.
— Понятно. Ну не переживайте. Чайку попейте, я только заварила, — помогаю ей усесться за стол, — а я пока схожу помогу Льву. Много воды натекло?
— Ой, много, — хватается за сердце, — ремонт делать придется соседям.
— Не придется. Тряпки у вас где?
— В ванне на ведре.
— Поняла. Пейте, вот.
Подтолкнув к ней чашку и плитку шоколада, обуваю свои сапоги и спешу следом за Львом.
Вбежав в квартиру, лечу сразу в ванную и резко торможу на пороге. Сказать, что воды прям очень много — то нет. Но если я начну убирать в своих сапогах, завтра мне не в чем будет идти в университет. Поэтому недолго думая, я стаскиваю их вместе с носками и заскакиваю внутрь. Ноги тут же обдает холодом, но мне некогда придавать этому значение. Схватив с ведра тряпку, начинаю быстро собирать воду, бьющую
