Бывшие. Я тебя не отпускал (СИ) - Николь Келлер
— Тина, сможешь сесть? Нужно одеться.
— Я попробую, — отвечает тихо, стараясь принять вертикальное положение.
С грехом пополам натягиваю на нее футболку и штаны прямо на голое тело.
— Сейчас, малышка, идем, — подхватываю ее на руки. Несу к машине и мысленно молюсь, чтобы все было хорошо, чтобы обошлось.
Тина утыкается носом мне в шею и тихонечко скулит, впившись ногтями в плечо. Неужели настолько больно?!
Кладу ее на заднее сидение и накрываю пледом, который прихватываю с террасы.
Всю дорогу ловлю в зеркале заднего вида ее взгляд.
— Тина, малышка ты как?
— Больно…
— Почему, что с тобой? Я сделал что-то не так?
— Ты тут не при чем, — выдыхает сквозь зубы. Дышит часто. — Это…по-женски.
— И давно с тобой такое?
Стискивает зубы и охает, сильнее хватаясь за живот и снова подтягивая колени к груди.
— Почти шесть лет.
Пипец. Мысленно матерюсь, сильнее вдавливаю педаль газа.
Но…мы встречались шесть лет назад. И я подобных приступов не припомню!
— Это случается каждый месяц? — осторожно намекаю на регулярные женские дни. Молю Бога, чтобы я угадал.
Но снова мимо.
— Нет…пару раз в год. Все будет хорошо. Врачи знают, как мне помочь.
Везу Тину в клинику Ярослава. Надеюсь, его жена сегодня работает. На руках вношу свою женщину в холл и прямиком иду к сонному администратору. Тороплюсь. Мне кажется, пока мы ехали, она стала белее и чаще дышать. Со свистом и надрывом.
— Карина Владимировна Царева сегодня дежурит? — рявкаю, заставляя девушку подпрыгнуть.
— Д-да…
— Звоните ей! У девушки острый приступ боли. Скорее!
Администратор набирает Карине, а откуда-то появившаяся вторая просит идти за ней.
Вношу Тину в смотровую, осторожно опускаю на кушетку. Сажусь прямо на пол рядом и держу ее за руку, постоянно целуя и обещая, что все будет хорошо.
— Что случилось? — в кабинет влетает Карина. — Паша? Тина?
— Помоги ей…Ей плохо…Очень больно…
— Так, — Карина переключается со знакомой на врача. — Отойди в сторону, мне нужно осмотреть больную.
Карина попутно включает аппарат УЗИ.
— Тина, где болит?
— Внизу живота. Прям режет.
— Мне нужно тебя осмотреть и сделать УЗИ. Нужно исключить патологии, требующие оперативного вмешательства. Потом вколю тебе обезболивающее. Потерпишь?
— Я постараюсь…
Карина осторожно и тщательно осматривает. Хмурится, делает какие-то пометки.
— У тебя серьезные проблемы с маткой и яичниками (прим. автора: из этических соображений здесь и далее не указываются диагноз и наименования медикаментов), — Карина тревожно глядит на Тину. — Ты гормоны принимаешь?
— Да. В дозировке десять миллиграмм.
— Сколько?! — Царева разве что не подпрыгивает на месте. — В твоем случае это должно быть вдвое больше! Я скорректирую дозу, и больше таких болей быть не должно. Но это не говорит о том, что тебе не потребуется дальнейшее лечение. Случай у тебя очень сложный, — Карина что-то быстро набирает на виртуальной клавиатуре мобильного. — Тебе придется остаться тут минимум на ночь. Я распорядилась поставить тебе капельницу. И мне нужно за тобой понаблюдать.
— Но…
— Никаких «но», Тина! — строго выговариваю, стараясь не повышать голос. — Ты чуть не загнулась!
— У тебя повсюду кисты и полипы, знаешь, да? — Карина мрачнеет с каждой минутой, продолжая дотошно проводить обследование. — Они тоже могут быть причиной твоего состояния.
— Да. Они со мной давно. После операции…Мммм, — Тина стискивает зубы и пытается продышать схваткообразную боль. Беру ее ладошку в свою и сжимаю, впервые в жизни молясь, чтобы боль наконец-то отпустила.
— Так, Маша, — обращается Карина к заглянувшей медсестре. — Вколи обезболивающее и вставь катетер.
Медсестра суетится и выполняет назначения. Тина прикрывает глаза и часто дышит. Осторожно обнимаю, мечтая забрать ее боль.
— Тина…Тина, не засыпай. Мне нужно заполнить твою карту. Потом мы переведем тебя в палату, и ты сможешь отдохнуть.
— Хорошо…
— Так, беременности, аборты, роды, были?
Моя девочка вдыхает и сжимает челюсти, как будто ей стало еще больнее. Запрокидывает голову и часто дышит.
— Тина?
— Беременность была, родов не было.
Мы с Кариной вздрагиваем, как от удара. Переглядываемся и судорожно вдыхаем.
— Выкидыш?
Качает головой. Поворачивается к стенке и тихо выдавливает то, что выворачивает меня наизнанку и прокручивает через мясорубку.
— Нет. Аборт на серьезном сроке. Врачи сказали, что мои боли — последствия этого аборта.
Глава 25
Паша
Все последующие события происходят как будто не со мной. Я словно наблюдаю за всем этим со стороны.
Слова Тины меня просто размазали. Уничтожили. Потому что что-то подсказывает мне, что тот ребенок был моим. Я не могу утверждать этого наверняка, но чувствую. Иначе бы моя девочка не реагировала так остро и не отводила взгляд.
На вопрос Карины, в каком году был сделан аборт, Тина ответить уже не может — ее скручивает от очередного приступа боли и одновременно с этим начинается истерика. Царева в экстренном порядке лично ставит Тине капельницу, вкалывает успокоительное и обезболивающее. Через несколько минут моя девочка засыпает, так и не выпустив моей руки.
Санитары приходят через пять минут и переводят ее в уже подготовленную палату. Следую за ними по пятам и сажусь рядом с койкой моей девочки. Продолжаю держать ее за руку, поглаживать, размышляя, как вообще смогло такое произойти.
И в голову не приходит ни одного дельного предположения.
Более того, у меня не сходится картинка в голове.
Если Тина сделала аборт несколько лет назад, то почему была одержима идеей родить от Ярослава?!
— Ну, как вы тут? — за своими мыслями не сразу замечаю, как в палату входит Карина. Она осматривает Тину, проверяет капельницу.
— Я не знаю…Насколько все критично?
— Мне сложно говорить без дополнительного обследования, но…Ситуация серьезная, Паш. Из того, что я увидела и узнала, Тине нужно пройти серьезное лечение, возможно, даже сделать операцию. И рожать. Еще вчера. Точнее я смогу сказать только после полного обследования.
— Это действительно последствия аборта? — слова царапают глотку. — Неужели Тина так могла…Она что-то сказала тебе?
Карина вздыхает и отводит взгляд в сторону. Она думает о том же, о чем и я.
Резко разворачивается и глазами впивается в мое лицо. Взгляд суровый и колючий.
— Послушай, Паш. Я действительно хочу помочь твоей девушке, потому что мне не безразлична ее судьба и состояние. Она мне ближе, чем просто пациент. Но даже если бы мне и было что-то известно о ее истории, я бы тебе не сказала без ее разрешения. И да, не вздумай ее допрашивать, когда она проснется. Ты же видел, сколько боли ей приносят воспоминания. А Тине сейчас просто противопоказаны любые волнения. Я запрещу
