Андианна Ли - Выигравший получает все

— Я умираю и потеряла бог знает сколько драгоценного времени из того, что мне отпущено. Так что слова о том, что со мной все в порядке, едва ли уместны.

— Умираете? — Голос доктора был бархатным и успокаивающим. — От травмы головы, которую вы получили в аварии, вы не умрете.

Кэррол нахмурилась, продолжая держаться за голову.

— Не от травмы головы, а от лейкемии.

— Лейкемии? — Доктор Стивенс заморгал глазами, как если бы она говорила на языке, который он не понимал. Он взял ее медицинскую карту и просмотрел ее. — С чего вы взяли?

— Мне сказал об этом мой доктор.

— Знаете, по вашему анализу крови я бы этого не сказал. — Он снова посмотрел на карту. — Острая анемия — да, но мы это лечим.

Кэррол уставилась на доктора так, словно стала участницей эпизода в кинофильме «Сумеречная зона». Он либо ошибается, либо намерен сыграть с ней злую шутку. Ее бросило в жар. Это вовсе не смешно.

— Лаборатория дала сведения…

— Какая лаборатория? — Кустистые брови доктора Стивенса сошлись на переносице. — Не наша лаборатория?

Кэррол попыталась сглотнуть, но у нее пересохло во рту.

— Центральная лаборатория в Мизуле.

— О Господи! — В его светло-карих глазах промелькнуло сочувствие. — Вы одна из жертв этого позора.

Она сделала попытку приподняться на локтях.

— Какого позора?

— Позора Центральной лаборатории в Мизуле. Этот постыдный случай бросает тень на мою профессию и на всех медиков. Устаревшее оборудование, взятые с нарушением правил образцы и работающий с перегрузкой, к тому же неравнодушный к наркотикам лаборант.

— Что? — Кэррол почувствовала, что ей не хватает воздуха.

Похоже, доктор этого не заметил.

— Было поставлено множество ошибочных диагнозов, искалечено много жизней. Были и трагические результаты.

— Как искалечена моя. — Ей наконец удалось сделать глубокий вдох. Грудь у Кэррол вздымалась и болела, голова кружилась. Она прислонилась спиной к подушкам, пытаясь осмыслить эту невероятную новость, еще не в состоянии до конца понять, что может жить далее того срока, который ей определили врачи.

— Эта история получила широкий резонанс в газетах и на телевидении. — Доктор Стивенс что-то пометил в медицинской карте. — Я удивлен, что вы не слышали об этом.

— Не слышала. — Кэррол покачала головой и почувствовала боль в висках. Она сторонилась новостей, которые большей частью были малоприятными и не имели непосредственного отношения к ее жизни. По крайней мере она так считала. — Ну а как же синяки… озноб?

— Симптомы анемии. Это пройдет, когда будет восполнен недостаток железа.

— Но мой доктор сказал, что мне отпущено три месяца…

— Его заключение основывалось на результатах анализов, однако они были ошибочны. За это его нельзя осуждать, — успокоил ее доктор Стивенс. Однако, похоже, он понимал, что не убедил Кэррол. — Чтобы у вас больше не было сомнений, мы можем снова сделать анализ крови.

— Да, прошу вас об этом, доктор Стивенс! — В Кэррол боролись страх и отчаянная надежда.

Доктор погладил ее по запястью.

— Я даже попрошу, чтобы это сделали срочно. Не гарантирую, но приложу все усилия.

Кэррол боялась, что ее убьет если не лейкемия, то ожидание результатов анализа. Секунды шли как минуты. Минуты как часы. Часы казались днями. Почему, удивлялась Кэррол, время летело так быстро, когда она думала, что ее дни сочтены? А вот сейчас, когда все зависит от одного теста, почему лаборант не может поторопиться?

Ей хотелось кричать. Нервы были напряжены и обнажены и, казалось, кровоточили. Она не могла ни есть, ни спать. Поскольку голова по-прежнему болела и силы были истощены, она не могла погасить свою тревогу и нетерпение хотя бы вышагиванием по комнате. Ей хотелось позвонить матери и Келли-Энн. Однако она не решалась. Она не станет звонить из больницы. Во всяком случае, до тех пор, пока все не определится.

Но больше всего ей хотелось позвонить Митчу. Услышать его голос, доброжелательный и успокаивающий. Каждые полчаса она порывалась это сделать, но одергивала себя. Она должна увидеть его лично. Каковы бы ни были результаты анализа, она должна поговорить с ним лицом к лицу.

Вечером пришел доктор и сказал:

— Повторный анализ дал в точности такие же результаты, что и первый. Никакой лейкемии нет. У вас тяжелая форма анемии.

У Кэррол закружилась голова, когда она услышала слова доктора, а все тело содрогнулось.

— Значит, я не умираю?

— Нет!

— Я не умираю! — повторила она, проникаясь все большей уверенностью; ей нужно было услышать эти слова, чтобы окончательно в них поверить. — Я не умираю!

— Нет. У вас все возможности дожить до глубокой старости, — улыбнулся доктор Стивене. — Конечно, если вы больше не будете врезаться на полном ходу в деревья.

***

В тот день, когда Кэррол узнала о близкой смерти, она увидела мир каким-то новым, обостренным взглядом. В этот вечер, похоже, она все воспринимала даже острее. По дороге к озеру она пообещала себе, что перестанет двигаться по жизни словно в закрытом туннеле без окон, думая лишь о будущем. Нужно наслаждаться красотой и радостями повседневной жизни.

«Даймонд Б.» выглядел так же, как и в тот день, когда Кэррол въехала через гостеприимную арку двумя неделями раньше. Даже Ночной Костер посмотрел на нее так же, когда она проезжала мимо, но зато теперь это была другая Кэррол и другой лимузин. С помятым подфарником, покрытый дорожной пылью, он больше не был блестящим и новеньким, а стуки в моторе свидетельствовали о том, что он нуждается в техосмотре.

У Кэррол появился новый взгляд на жизнь, изменившийся в третий раз за последние несколько месяцев, и новое беспокойство при мысли о встрече с Митчем. Действительно ли он имел в виду то, о чем говорил? Действительно ли ее любил? И захочет ли он повторить свое предложение теперь, когда узнает, что обязательства по отношению к ней будут длиться дольше, чем он планировал, — может быть, сорок или пятьдесят лет?

И как у него складывается его собственная жизнь? Что его заботит? Клянет ли он ее за то, что проиграл пари и потерял свою рекламную фирму? Кэррол винила себя в случившемся. Она припарковала машину рядом с его и еще чьим-то автомобилем. Митч был дома не один. Кэррол колебалась всего лишь секунду. Даже если у него гости, это не может ее остановить. Она должна с ним поговорить. Ее добрые новости не могут ждать, равно как и ее извинения.

Ноги у Кэррол были ватные, когда она подошла к двери и постучала. Внутри громко играла музыка. Кэррол постучала сильнее, однако ответа не последовало. Она прошла к веранде. Отсюда музыка через открытую дверь доносилась еще громче — исполнялась веселая мелодия Алана Джексона. В воздухе разносился аппетитный запах бифштексов.