Терри Грант - Золотая Венеция

– Минутку, синьор. Сейчас все будет, – заверил его официант и удалился.

– Что на тебя нашло? – изумилась Мария.

Гарри пожал плечами.

– Кто знает? – проговорил он каким-то неопределенным тоном. – Возможно, я решил вот так, спонтанно, изменить свою жизнь, а возможно, изменить самого себя в ней…

– Что ты несешь? – сдвинув брови, поинтересовалась она. – Ты хоть понимаешь, что тебе может быть плохо? Ты ведь ни разу в жизни не выкурил ни одной сигареты…

– Это было в прежней жизни, которую я решил сегодня изменить, – упрямо повторил Гарри.

– С помощью сигареты? – укоризненно спросила Мария.

– С помощью решимости ее выкурить, – уточнил он.

– Прошу, синьор. – Официант положил перед Гарри белую пачку сигарет и звонко щелкнул золотистой зажигалкой с изображенным на ней серебряным узором в виде крылатого льва.

– Мы ведь не знаем телефона местной «скорой», – напомнила Мария, с беспокойством наблюдая, как Гарри делает первую в его жизни затяжку.

– Ничего, – беспечно откликнулся он, – позвонишь опять этому герою-гондольеру, он примчится с чемоданчиком… Спасет меня, а заодно и высушит все каналы.

– Определенно, ты рехнулся, – измученным тоном констатировала Мария, с обреченностью глядя на его лицо, которое буквально на глазах принимало зеленоватый оттенок.

Гарри закашлялся и, взглянув на Марию округлившимися глазами, в которых читалась безумная паника, стал судорожно хватать ртом воздух, умудряясь, тем не менее, не выпускать из него дымящуюся сигарету.

– Да выбрось ты эту дрянь! – воскликнула Мария и уже протянула было руку, чтобы выдернуть сигарету, но тут же замерла, словно в детской игре, когда на счет три игроку нужно было немедленно застыть, в какой бы позе он при этом ни находился.

Ее застывший взгляд был устремлен на гладь Большого канала, где среди множества черных гондол, курсировавших с туристами на борту по главной венецианской улице, проплывала мимо их террасы гондола Лоренцо. Он уверенно управлял своим транспортным средством, изредка поглядывая по сторонам, а на сиденье у его ног расположилась молодая светловолосая девушка в прозрачной розовой блузке и коротких белых шортах, выгодно подчеркивавших ее красивые длинные ноги. Она что-то говорила Лоренцо, сидя к нему вполоборота, как когда-то Мария. А он отвечал ей, весело улыбаясь. Несколько долгих минут Мария сидела, не шелохнувшись, устремив взгляд на эту пару, оживленно и, по всей видимости, не без удовольствия о чем-то беседовавшую.

Мария смотрела, как они задорно смеются, и чувствовала, как безудержный гнев медленно, но неуклонно перерастающий в ярость, сдавливает ей горло. Она несколько раз схватила ртом воздух одновременно с Гарри и, улучив момент, когда Лоренцо повернул голову в сторону террасы, на которой стоял их столик, мгновенно выдернула у Гарри изо рта сигарету и, не дав ему опомниться, приникла к его губам в страстном поцелуе.

Она успела заметить краем глаза, что ее маневр не остался для Лоренцо незамеченным, и с тайным злорадством наблюдала, как его искаженное бессильной злобой лицо медленно проплывает мимо прозрачного витража, но потом… Ее веки медленно сомкнулись, пальцы, сжимавшие все еще дымившуюся сигарету, безвольно выронили ее на светло-бирюзовую скатерть, и витражи вместе с проникавшими сквозь них лучами солнца закружились перед ее мысленным взором в неистовом водовороте…

Огонь сигареты прожег скатерть, и она начала тихо дымиться, но ни Марии, ни Гарри не было до нее никакого дела. Даже если бы сейчас, на этой террасе, возле их столика разверзся бы вдруг Везувий, они и тогда были бы не в силах вырваться из плена поцелуя. Ни посетителей ресторана, ни любопытных зевак, заглядывавших в окна террасы из проплывавших мимо гондол и вапоретто, ни официанта, который вот уже несколько минут стоял возле них, выразительно покашливая, никого и ничего для них не существовало в этот миг. Только жаркие губы, прижимавшиеся друг к другу с каждой секундой все крепче, все неистовее, все безумнее… Официант, кашлянув в последний раз, обошел столик вокруг и, забрав сигарету, молча направился с террасы в главный зал ресторана, на ходу покачивая головой и восхищенно улыбаясь.

Когда их губы наконец разомкнулись и они медленно, словно во сне, отстранились друг от друга, со всех сторон раздались дружные аплодисменты и крики «браво» – на английском, итальянском, французском и русском языках. Мария и Гарри смущенно оглянулись вокруг, затем бросили удивленные взгляды друг на друга и весело рассмеялись.

– Мне придется как следует потрудиться над отзывом, чтобы нам простили порчу имущества, – проговорила Мария сквозь смех, показывая Гарри на прожженную скатерть. – Твой первый опыт оказался неудачным.

– Это как сказать… – погладив ее по щеке, тихо ответил Гарри.

– Хорошо я умею оказывать первую помощь? – задорным тоном поинтересовалась Мария.

– Бесподобно, – тихо откликнулся Гарри, мечтательно закрыв глаза и, видимо, заново переживая волшебные мгновения поцелуя.

Мария перевела взгляд на бирюзовые волны Большого канала, плескавшиеся за разноцветными окнами террасы, и на несколько минут умолкла, о чем-то задумавшись. Затем расстелила перед собой фирменную салфетку с логотипом ресторана и, все так же задумчиво повертев в пальцах авторучку-вдохновение, вывела на ней аккуратным почерком:

Мелодия волн – это душа Венеции, которая вот уже много веков подряд плещется перед каждым ее домом, под каждым окном, омывает каждую ее пристань. И ваш ресторан частичка этой души – изящная, тонкая и загадочная, как и сама Венеция. Минуты, проведенные здесь, подобны незабываемому путешествию в мир исполнения желаний и грез. Желаю «Мелодии волн» вечного и гармоничного созвучия в унисон с волнами Адриатики.

Мария

Она вдруг задумалась, какую же фамилию ей было бы приятно видеть рядом со своим именем. Берг – всплыла первой в памяти фамилия, указанная в ее паспорте, фамилия мужа… За эти пять дней пребывания в Венеции она вспомнила об Артуре всего лишь пару раз. В тот день, когда объясняла Лоренцо, почему она не хочет говорить об их взаимоотношениях с мужем, вернее, почему хочет о них забыть, и еще вечером того же дня, когда Луиджия спрашивала у нее о Дэвиде… Приезд Гарри и последовавшее за ним продолжение их давней «игры в любовь», которая теперь проходила, будто в специально созданных для нее условиях, а также добавившаяся к ней новая игра с Лоренцо, характер которой Мария пока никак не могла для себя определить, заставили ее забыть не только о пережитых за годы супружеской жизни с Артуром разочарованиях и обидах, но и о существовании самого Артура. И она была этому только рада. Мария теперь заново переживала счастливые и беззаботные студенческие годы, когда за нею ухаживали одновременно несколько парней и она ежедневно ломала себе голову, раздумывая, с кем же из них ей пойти сегодня в кино.