Роберта Ли - От любви не убежать

— Теперь у тебя все будет в порядке. Никаких проблем и полная безопасность. Извини, солнышко, — сказал он тихо и уже минуту спустя, пробирался через глубокий снег.

Сидя в чердачной комнате за письменным столом, Кит беспомощно взирала на разложенные на нем стопки бумаг. Въедливость и дотошность были в характере отца, но аккуратность не была ему присуща.

Если бы она сразу откликнулась на призыв отца помочь написать книгу! Но она протянула до февраля, поскольку должна была закончить курс лекций в Сакраменто. А через два дня после приезда, вернувшись домой из магазина Портеров, обнаружила отца лежащим на земле посреди беспорядочно разбросанных инструментов, а рядом стояла аккуратно приставленная к крыше лестница. Тело успело окоченеть и, судя по всему, лежало на снегу уже долгое время.

Кит с трудом сдерживала слезы. Боже, как несправедливо! Почему жизнь так безжалостна? Отец учил ее никогда не ныть, и предаваться сейчас слезам было бы проявлением неуважения к его памяти.

И все же невозможно не думать о нем, когда все вокруг напоминало о его присутствии. Девушка попыталась отвлечься от тягостных воспоминаний, думая о человеке, так внезапно появившемся в ее жизни. Но тут же рассердилась на себя. Она и без того размышляла о нем всю прошедшую ночь, осмысливая ситуацию, в которой оба они оказались, и, не придя ни к какому выводу, в полном изнеможении задремала только под утро.

Если Рейс и вправду виновник наезда на человека, почему он тут же не уехал из этих мест? Автомобиль, по словам Харви, был исправен, но преступник его бросил, предварительно стерев все отпечатки пальцев.

Но если он не причастен к несчастному случаю, зачем он прячется в горах? И если не шериф — предмет его главного беспокойства, то кто? Допустим, он все же не лгал и эти таинственные «они» действительно его преследуют, то, что такого ужасного он должен был совершить, чтобы стать объектом преследования? Неужели что-то, совершенное «сто лет назад», и поныне может представлять интерес для полиции?

И какого лешего ему понадобилось после всего этого оставлять ей цветы, колоть для нее дрова…

Уймись, Кит Кэмрун, фыркнула она на себя. Все очень просто: он умный человек, прирожденный манипулятор, а ты идеальный объект для маневра, потому что была и остаешься легковерной дурочкой. Ты ему поверила и пожелала его общества. Взглянула в его голубые глаза, увидела его сильное, стройное тело и растаяла.

Кит снова начала перебирать бумаги, прикидывая, как лучше их рассортировать. У отца тяжело шла работа над книгой: создать труд, включающий исследования двадцатилетней давности, означало бы подведение итога своей жизни… И все же он не успел, а теперь Кит должна закончить монографию, которая из-за ее промедления не вышла в свет.

Отец особенно не торопил ее, полагая, что у него еще есть время. Правда, когда последний раз звонил ей, он особенно настойчиво звал Кит к себе и был очень возбужден. Но когда дочь приехала, отец все откладывал разговор… а потом упал с крыши.

Кит тяжело вздохнула, и Гус, развалившийся рядом на коврике, поднял голову.

— Гус, почему мы самые важные вещи всегда откладываем на потом?

Гус лизнул руку хозяйки. Кит решительно выпрямилась и вновь погрузилась в хаос на письменном столе.

— Боже! — обреченно пробормотала она через час. — Я никогда в жизни не разгребу это!

Только сейчас девушка поняла, какой непосильный труд она взвалила на свои плечи. Отец успел набросать примерный план будущей монографии. Но когда Кит просматривала бумаги, то обнаружила, что если отыскивать в каждой кипе листы и клочки с записями, вникать в их содержание, почти наугад откладывать в папку с материалами для соответствующего раздела монографии, то ей, пожалуй, и жизни не хватит, чтобы выполнить стоявшую перед ней задачу.

— Я почти ничего не понимаю, — мрачно пожаловалась она Гусу. — Я всего лишь специалист по английскому, а не ботаник.

Мне потребуется помощь, призналась она себе, поняв, что не в состоянии справиться с этой горой информации. Первоначально они с отцом планировали разобрать бумаги вместе, буквально выуживая все самое ценное для будущей монографии. Теперь она пыталась вспомнить кого-нибудь из коллег отца, к кому она бы могла обратиться с этим вопросом.

Она вспомнила мужчину, навещавшего их в этом коттедже за год или около того до выхода отца на пенсию. Именно его отец прочил в свои преемники на роль руководителя центра. Отец представил гостя, но Кит так торопилась с Гусом на прогулку, что не запомнила его имени.

— Чудесный человек, — впоследствии говорил отец. — С искрой Божьей, а, кроме того, невероятно трудолюбив. Если бы руководство программой перешло к нему, я был бы просто счастлив. У него поразительное чутье на таланты — из его лаборатории уже вышло несколько светлых голов, и, не сомневаюсь, выйдут еще.

Надо просмотреть телефонную книжку отца, решила Кит. Может быть, я вспомню, о ком шла речь.

Отыскав и листая записную книжку, Кит заметила, что из нее выпал небольшой клочок бумаги. Девушка подняла его и развернула. Это оказались несколько скрепленных вместе газетных вырезок с заметкой о растительных патогенах. Что они делали в записной книжке? Трудно сказать. Еще одно свидетельство царящего в бумагах беспорядка, с вздохом подумала Кит и отложила вырезки в сторону.

Короткий резкий хлопок вскоре после полудня заставил ее вскочить на ноги. Оказалось, перегорела электрическая лампочка. Кит вспомнила, что, нанося визит Портерам, совсем забыла купить несколько новых. Думать о лампочках оказалось на удивление легко и приятно, не то, что о паразитах и плавающих зооспорах. А может быть, и в самом деле съездить прямо сейчас в магазин и немного развеяться?..

Натянув овчинный тулуп, Кит позвала Гуса и стала надевать сапоги-дутыши. Проходя мимо сарая с инструментами к джипу, она вдруг остановилась и посмотрела на деревянное строение. Нет, вряд ли, подумала она.

Гус, ожидавший хозяйку в машине, соскочил на землю и подбежал к ней.

— Вопрос в том, дружок, — пробормотала она, — что мы будем делать, если наш гость действительно там?

Гус, однако, не проявлял к сараю ни малейшего интереса, и тогда Кит, расчистив ногой снег перед порогом, резко распахнула дверь. Сердце у нее защемило при виде брезента, аккуратно сложенного на дальнем конце деревянной скамьи, которая, конечно же, была ему коротка, кроме того, в сарае не было ничего, что могло бы согреть от холода, и здесь царила та же стужа, что и на улице.

Вздохнув, Кит закрыла дверь, так и не поняв, зачем она внимательно рассматривала ложе человека, скрывающегося от полиции. Но, сделав полшага, она неожиданно замерла, увидя, что топор, еще вчера воткнутый в чурбан для колки дров, сейчас лежал в сарае на своем месте.