Джоуи Лайт - Смелые наездники

— А что случилось, почему ты оказался в таком положении?

Уэс заерзал, будто ему внезапно стало неудобно сидеть. Они подъехали к гостинице. Он выключил мотор и фары, и все погрузилось в ночную темноту.

— Да так вот сложились обстоятельства. Я смотрел, как растет моя дочь, и понимал, что не годится, чтобы она весь день проводила в детском саду, а потом со мной в маленьком домике в городе. Нужно, чтобы рядом с ней была женщина, которая бы заплетала ей косы; ей нужно хоть иногда чувствовать запах только что испеченного шоколадного печенья, которое она бы помогала готовить. А полиции нужен офицер, который бы полностью отдавался работе. Я понял, что настало время что-то решать, в тот день, когда мы брали в Редвуде торговцев наркотиками. Завязалась перестрелка, и я вдруг поймал себя на мысли, что Кэти может лишиться и отца… Вот так.

— И ты ушел из полиции, вернулся с дочерью к родителям, и тебя мучает совесть.

— Да, ушел. Потому что не мог отдаваться работе, как раньше. Буду честен с тобой — не верю женщинам. После развода мне не встретилось ни одной, которая бы уже заранее не представляла себе четкий образ своего избранника. Ты, пожалуй, единственная не такая. С женщинами я всегда чувствовал себя как муха в паутине у огромного паука, который в лупу рассматривает каждый волосок на ее ноге. Мне нужна была перемена. И ты права, я чувствую себя виноватым, что ушел с работы, с которой хорошо справлялся, только потому, что не сумел устроить свою жизнь. А должен бы суметь…

— Возможно, ты слишком многого от себя требуешь. А если я разозлилась, что Бак взял тебя, то причина совсем не в тебе. Просто я хотела показать ему, что способна принести пользу Глори-тауну, выбрив подходящего человека на это место. Нравится ему или нет, но он должен понять, что я здесь, чтобы работать.

— Ты из этого создала почти неразрешимую проблему. Никто в тебе не сомневается, кроме тебя самой. Бак уже не молод, и там, откуда он родом, занятие женщины — готовить обед и рожать детей. Дай ему время. Все, что требуется, это время. Он привыкнет.

Уэс осторожно убрал кудрявую прядь ей за ухо. Это прикосновение вывело Викторию из мечтательного состояния, в котором она пребывала, и напомнило, как близко друг к другу они сидят. Повернувшись вполоборота к ней, Уэс, казалось, заполнил собой всю кабину грузовичка.

— Лично я рад, что ты остаешься. Твой энтузиазм заразителен. Люди тебя уважают. Ник боготворит. Бак перестанет вставлять тебе палки в колеса. Его время прошло. Он динозавр. Другое дело, что он не признает этого вслух.

— Тебе он нравится, верно?

— Никогда не встречал человека проще и добрее. Они с моим отцом много чего пережили.

— Мне он тоже нравится, но я также не признаюсь в этом вслух. Ему об этом незачем знать. Он ведь даже не попытался скрыть свое недовольство, когда я решила остаться здесь. Но мы справимся.

Он наклонился, накрывая своим ртом ее губы.

— Возможно, со многим можно справиться.

Каждый раз, когда Уэс целовал ее, поцелуй оказывался легким и быстрым. Викторию это мучило. Ей хотелось обнять его за шею, прижаться к нему. Она еще не встречала мужчины, от чьего присутствия кровь начинала яростно бурлить, а внутри будто трепыхались крылышки сотен бабочек. А что, если прыгнуть в темную воду без оглядки? — пронеслось у нее в голове. Но Виктория чувствовала, что еще не готова к такому отчаянному поступку.

Уэс ощутил, прикоснувшись к ее губам, как все в нем напряглось. Легкое прикосновение вызывало желание большего, желание продолжить. Он решил, что это просто физиологическая реакция… Но сердце, бухая в грудной клетке, опровергало это прежнее знание. Виктория не была похожа на женщин, которые встречались ему раньше. Под обидчивой и горделивой оболочкой он чувствовал теплое, щедрое, доверчивое существо. Доверие… А что, если она узнает, о чем просил Бак, предлагая эту работу? Поверит ли она ему вновь? Теряя возможность логически рассуждать, Уэс притянул Викторию к себе и впился ей в губы.

Виктория понимала, что должна остановиться. Мозг приказывал это сделать, а сердце трепетало от желания большего. Казалось, ее тело расплавилось. Она уже сомневалась, что сможет когда-нибудь снова твердо встать на ноги. Уэс уложил ее к себе на колени; сквозь тонкий ситец платья и жесткую ткань джинсов Виктория чувствовала прикосновение его горячей плоти, пряжка ремня упиралась ей в живот. Он оторвался от ее рта и начал целовать щеки, ямочку на шее, где пульсирует жилка.

Ее руки погрузились в его густые волосы, сбросив шляпу на пол. Его пальцы пробрались в вырез ее платья. Виктория хотела, чтобы ласка продолжалась вечно. Дэвид тоже гладил ее, спал с ней, но она никогда не испытывала при этом ничего подобного. Почти не в состоянии дышать, она попыталась вырваться. Уэс не выпустил ее.

Крепко прижав к себе, он смотрел ей в лицо. Его глаза стали черными от страсти.

Влажные губы блестели, волосы упали на лоб. Грудь Уэса бурно вздымалась, Виктория ощущала гулкие удары его сердца. Ока надеялась, что он не слышит, как быстро бьется ее собственное сердце, красноречиво свидетельствуя о ее состоянии.

— Это не просто влечение, — задыхаясь, проговорил Уэс. — Как только я увидел тебя, я почувствовал что-то необъяснимое. Не знаю что. Со мной такого никогда не было. — Он прижался губами к ее шее пониже уха, затем вернулся ко рту, вновь впитывая в себя его чуть терпкий вкус. — У нас будет время узнать друг друга получше, если ты этого хочешь. Мы обязательно будем вместе, леди.

Виктория подумала, что знает, какими будут его следующие слова, но то, что услышала, ее потрясло.

— У нас будет своя семья — ты, я и Кэти. И не думай, что я просто ищу ей мать. Это что-то другое, я знаю. И я не смогу вечно ждать, пока ты наконец поймешь, что именно между нами происходит. Так что не заставляй меня ждать слишком долго! — Уэс принялся целовать ее с новой страстью.

Последняя фраза прозвучала почти как угроза, и Виктории это не понравилось. Уперевшись в его литые плечи, она выпрямилась и откинула назад волосы.

Уэс распахнул дверцу машины. Проклятье! Что-то он сказал не так. Но изменить уже ничего нельзя. Обойдя грузовик, он помог ей спуститься, когда она уже собиралась выбраться сама. Улыбка сошла с лица Виктории, и Уэс расстроился, оттого что из-за его слов у нее на лбу пролегла морщинка.

Он поднял ее лицо, чтобы лучше рассмотреть выражение ее глаз в лунном свете.

— Нет ничего хуже для меня, чем видеть тебя недовольной. Нам ведь было хорошо вместе. Тебе нравится, как я тебя целую. Вот и все. Остальное придет. — Он скользнул губами по ее губам, и они вошли в гостиницу.