Элли Блейк - Русалка в старинном пруду
Хадсон Беннингтон Третий наблюдал, как уменьшается хрупкая фигурка Кендалл Йорк. В его голове не было мыслей — он просто созерцал уход своей новой знакомой. Когда она исчезла из виду, она закрыл дверь. Настроение у него было хорошим, хотя по лицу этого сказать было нельзя. Он даже не почувствовал никакого волнения в связи со своим поступком, а только провел рукой по губам, довольный тем, что поцелуй состоялся.
Неожиданно зазвонил мобильный телефон. Он извещал хозяина о том, что получено новое текстовое сообщение. Хадсон начал читать послание, которое гласило:
Улетаем из Лондона в следующий четверг. Новое задание в Северной Африке. История об усыновлении местного ребенка некой знаменитостью. Требуется сделать шикарные фото благодетелей и сиротки. Чушь, но хорошо платят. Немедленно оповести о своем согласии, если готов взяться за это. Куда пропал? Звони. Чего ждешь? Звони!!!
Хадсон Беннингтон Третий без энтузиазма прочитал сообщение, усмехнулся последним репликам коллеги и занес было палец над кнопкой «Удалить». Однако в последнюю секунду передумал.
Его команда — его друзья. Последние десять лет они неизменно были вместе. Ближе этих парней у него не осталось никого. Они заменили ему семью, они доказали свою преданность друг другу и общему делу. Его решение, каким бы оно ни было, так или иначе отразится на его верных товарищах. Если он ответит согласием теперь, поедет в эту коммерческую экспедицию, потратит свои силы и время на то, чтобы запечатлеть поп-идолов и их будущего приемного ребенка, на радость глянцевым изданиям и их читателям, то как он сумеет изменить свою жизнь, порвать этот замкнутый круг, найти для себя что-то действительно стоящее?
Достаточно ему только услышать голос любого из своих коллег, и он уже не сможет сопротивляться их призыву. И тогда все его попытки потерпят крах.
Это были две разные жизни, которые не представлялось возможным сочетать…
— Итак, Кендалл, дорогая! — с порога подступила к ней Таффи. — Рассказывай, как поживает мистер Великолепный? Сколько восхитительных романтических сюжетов вы сочинили сегодня.
— Ты же знаешь, что я не сочиняю сюжеты, Таффи. — Я лишь печатаю под диктовку. Да и сам автор заимствует сюжеты из жизни.
— Вы пишите о стрельбе, фугасах, гориллах в армейском снаряжении… — предположила соседка.
— Об этом не было упомянуто еще ни слова, — удивленно ответила Кендалл.
— Но не поваренную же книгу он тебе диктует?
— Нет. Он повествует о своих командировках по заданию редакции «Вояжер Интерпрайзис». В частности, впечатления последних двух месяцев, которые он в качестве фотожурналиста провел в разных уголках света. Это такие небольшие зарисовки о местах и явлениях, которые его поразили. Я даже не уверена, что он был свидетелем какого-либо крупного вооруженного конфликта. Он ведь, насколько я понимаю, не военный журналист.
— Странно. Я всегда думала, что он именно за такой романтикой и гоняется. Полагала, он кто-то вроде бесстрашного крестоносца или Индианы Джонса… — задумчиво проговорила Таффи. — В любом случае, как ваши успехи? Я это хотела узнать, — пояснила подруга, приготовившись внимательно слушать.
— Не уверена, что успехи имеются, потому как сегодня мы решили не работать по причине невыносимой духоты, — выверяя каждое слово, сообщила Кендалл.
— Вот оно что! И тем не менее ты возвращаешься только сейчас! Вы чем-то занимались все это время! — принялась допытываться Таффи.
Как ни странно, Кендалл не возражала против ее любопытства, поскольку сама бы хотела разобраться, чем же на самом деле она и Хадсон занимались с утра до полудня.
Как Хадсон одевается, как выглядит, как разговаривает, о чем разговаривает, в чем признается, в чем не признается, как ведет себя, как говорит, как ходит, как молчит, как смотрит??? Этими и многими другими вопросами засыпала Таффи свою подругу, которая, хоть и смущалась, но старалась исчерпывающе отвечать на каждый вопрос.
Она отвечала вдумчиво и обстоятельно, тихо и неторопливо, без небрежности, но и без благоговения. Однако многое Кендалл оставила для себя.
Еле уловимый аромат сандала, прикосновение его руки к ее коже, взгляд, которым он ее провожал, голос, каким обещал, что будет ждать. А также собственный страх, который вынудил ее попросить выходной, тайная радость, с какой она приняла его предложение прийти после обеда. Эти обстоятельства она скрыла от своей подруги и наперсницы.
— Вас с ним уже что-то связывает? — загадочно спросила Таффи.
— О чем ты? — уточнила Кендалл.
— Ну, ты меня понимаешь. Это ведь начало чего-то большого, не так ли? — настойчиво перефразировала подруга. — Ты ведь увлеклась этим парнем, Кен?
— Увлеклась чем? Его надменностью, позерством, демагогией? Что такого я о нем узнала, чтобы почувствовать хотя бы симпатию? Нет, Таффи, нет, нет и еще раз нет. До чувства далеко.
— Никто не говорит о безумной влюбленности, дорогая. Но он ведь тебе хоть чуть-чуть нравится? — настаивала соседка.
— Признаться, он интересный собеседник, далеко не глуп, многосторонне образован, внешне весьма привлекателен…
— Неотразим, — поспешно внесла уточнение Таффи.
— Будь по-твоему, неотразим. Он в меру экстравагантен, иногда непредсказуем… Да ты и без меня все это знаешь.
— Еще он богат, — не преминула добавить бухгалтер Таффи.
— Это аргумент «за» или «против»? — с сомнением спросила у нее Кендалл.
— Разумеется, «за»! — воскликнула та.
— Не уверена. Лично меня его капитал отпугивает. Будь он просто состоятелен, я бы не придавала этому обстоятельству такого значения. Но в сложившейся ситуации я заведомо не могу чувствовать себя ему ровней.
— Не говори ерунду, Кендалл! Если ты с ним приятно проводишь время, содержательно общаешься, то какое значение может иметь состояние его банковского счета? Ты бы отказала менее обеспеченному человеку в общении, если бы он был тебе чем-то интересен? Нет… Кендалл, не будь ханжой.
— Мне действительно нравится Хадсон Беннингтон. Меня смущает иное обстоятельство. Что он нашел во мне? С одной стороны, его внимание мне льстит, но, если подумать, оно и подозрительно. Одну минуту я чувствую себя особенной, достойной восхищения, а в следующее мгновение — я уже самая несчастная дуреха на свете, особенно если вспомнить, какая пропасть нас разделяет, — саморазоблачительно пролепетала Кендалл.
— Определенно ты в него втрескалась! Нет, бедняжка, и не смей убеждать меня в обратном, — торжественно подытожила Таффи.
Кендалл Йорк тягостно вздохнула.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});