Шарон Фристоун - Тяжкие сомнения

Бархатный голос обволакивал, очаровывал. В эту минуту Сузан была готова простить ему все, даже возможное убийство. И, не узнавая собственного голоса, она прошептала:

— Да, прощен.

Леонардо приблизился вплотную и, наклонившись, приник к полураскрытым губам, вложив в поцелуй всю нежность и страсть. Через минуту он отступил на шаг и произнес:

— Спасибо тебе.

Сузан смутилась, осознав комичность ситуации: стоять посреди комнаты с ворохом белья в руках, принимать извинения и при этом целоваться… Не придумав лучшего выхода из положения, она вернулась в гардеробную и разложила вещи по полкам и ящикам. Извинения Леонардо были искренни и полны глубокого раскаяния, однако это не означало, что она забыла и простила ему сговор с Эдвардом. Вероятно, способность не смешивать эмоции и дело отличала мужчин от женщин, у которых на первом месте всегда были чувства.

Сузан не стала исключением. Она никогда бы не согласилась на переоборудование и перепрофилирование фабрики, в которой видела своеобразный памятник своим родителям. Возможно, сентиментальность не лучшая черта современной деловой женщины, но для нее добрая память о близких людях и человечность значили больше, нежели многомиллионная прибыль. Однако она подозревала, что ее муж отнюдь не разделяет подобную точку зрения.

Выйдя из гардеробной, Сузан услышала шум воды в ванной и облегченно вздохнула: можно выпить чаю и подготовиться к предстоящей встрече с отцом Леонардо. И через пять минут на кухонном столе уже стояла чашка горячего чая.

— И мне тоже, — раздался за ее спиной голос мужа.

Леонардо был одет в светло-голубые джинсы. На мускулистой груди блестели капельки воды.

— Я не знала, что ты любишь чай, — пробормотала она, послушно выполняя его просьбу.

— Что нравится тебе, то нравится и мне. Это одно из непременных условий счастливой семейной жизни. Все вместе и пополам.

— Полагаю, ты прав.

— А раз ты согласна, то предлагаю завтра съездить за город. За время нашего медового месяца мои агенты подыскали пару-тройку достойных внимания объектов недвижимости. Посмотрим на них?

— Объектов недвижимости? Ты хочешь сказать «дома»?

— Совершенно верно. — Леонардо окинул беглым взглядом кухню. — Эта квартира не подходит для большой и шумной семьи. И потом, насколько мне известно, ты предпочитаешь жить за городом, — с лукавой усмешкой подмигнул он жене.

Сузан не знала, что ответить, и тянула время. Действительно, она привыкла жить в большом особняке на окраине Саутендон-Си, и стоило ей пересечь сад позади него, как перед ней расстилались бескрайние поля. Да, ей по душе уютные загородные дома, а не небоскребы в центре шумного города. Но как же Лео, вечно куда-то спешащий? Сможет ли он жить в тихой провинции, вдалеке от аэропортов, банков, ресторанов?

— У тебя есть какое-либо жилье кроме этого пентхауса? — неожиданно для себя спросила Сузан.

— Я рискую навредить моему имиджу, но должен признаться, что до сих пор живу с мамой. Моя официальная резиденция в Генуе. Все свободное время я провожу там. Иногда мне приходится ночевать здесь или в гостиницах.

— Ну конечно же, — воскликнула Сузан. — Мне следовало догадаться!

Перед ее глазами, словно в кино, проплыли комнаты виллы в Генуе: картины на стенах с изображением яхт и парусников, несколько призов и кубков популярных соревнований с именем Леонардо на них… Она встретилась взглядом с мужем и поняла, что воспоминания были общими.

— Да-да… — подтвердил Леонардо, с нежностью глядя на жену и заставляя ту вновь мысленно пережить сладостную неделю, проведенную в Италии. Потом, улыбнувшись чему-то, он спросил: — Как ты считаешь, я не слишком стар, чтобы иметь большую семью?

И Сузан опять не знала: сказать правду или солгать. Все зависело от того, что собирался предпринять муж в отношении ее компании.

— Поживем — увидим, — уклончиво ответила она. — А теперь мне пора переодеваться к вечеру.

От Леонардо не укрылось ее замешательство, и оно явно ему не понравилось.

— Мне нужно сделать пару звонков, — сказал он и поднялся, чтобы уйти. — Я недолго.

Приняв душ, Сузан села перед зеркалом, раздумывая над прической. После недолгого колебания она завязала волосы в тугой узел на затылке, оставив несколько локонов у висков, и приступила к макияжу. Чуть-чуть пудры на лицо, теней для век, туши для ресниц и помады на губы — и готово. Теперь очередь за нарядом.

Сузан подошла к шкафу, открыла его и с сомнением посмотрела на единственное вечернее платье, висевшее среди деловых костюмов, брюк и рубашек-ковбоек, купленное с определенной целью: в день приезда потрясти воображение мужа. Сейчас она колебалась, надевать ли его на званый вечер. Если нет, то в чем ей идти, ведь не в брюках же или деловом костюме?! Вздохнув, Сузан достала платье.

Фасон его был прост и элегантен: длинный голубой хитон с декольте, подчеркивающим форму груди. Платье сидело на Сузан как влитое и, казалось, было специально сшито для нее. К нему она надела серебряные туфли на высоком каблуке. Из украшений Сузан предпочла жемчужные серьги и колье. Чуть-чуть духов, и…

— Ну и ну, вот это платье!

Она обернулась на голос и с удивлением увидела мужа, по-прежнему одетого лишь в джинсы. Леонардо стоял в дверях, отчаянно ероша волосы и пожирая ее взглядом, в котором читалось жгучее желание.

— Может, забудем о приглашении? — пробормотал он, подходя.

— Лучше поторопись, иначе мы опоздаем, — возразила Сузан, вставая и отступая в сторону.

— Ты права, дорогая, — согласился муж, удерживая ее за руку. — Я слишком долго говорил по телефону. Будь добра, налей мне бренди. Сейчас мне это необходимо.

— Ты сам намерен сесть за руль?

— Нет, Барни отвезет нас туда, а обратно, чтобы не задерживать его, вызовем такси. Ведь он немолод.

Когда Сузан принесла бренди, Леонардо был уже одет. Она знала, что муж прекрасно смотрелся бы и в лохмотьях, но в черном смокинге и белоснежной рубашке, с небрежно причесанными волосами он был просто недопустимо привлекателен.

— Спасибо, дорогая. — Взяв бокал, Леонардо залпом осушил его и обратился к жене: — Нам пора.

5

Войдя в ярко освещенный вестибюль, Сузан на мгновение зажмурилась и, оступившись, вцепилась в руку мужа.

— Эй, кто из нас пил бренди? — шепотом спросил он и тихо рассмеялся, слегка прижав ее к себе.

— Ты. Но когда тебя шантажирует собственный муж, не грех выпить целую бутылку.

— Шантажирует? А, ты о своих родственниках. Просто я очень спешил и сказал первое, что пришло в голову.