Человек, который боялся прыгнуть в воду с трамплина - Мария Снадина
Стол когда-то я подарил маме на очередной праздник. Он был складной. Место за ним хватало с запасом. Единственный минус был в том, что поднять этот стол было практически невозможно. Поэтому его держали разобранным в гараже большую часть года. Зато, когда приходило время особого торжества, его доставали с особым трепетом и радостью.
Тарелки, мамина гордость, в окружении серебряных вилок и ножей весело приглашали начинать пиршество. В середине стола стояли вазы с живыми цветами, разнокалиберные свечи, которые зажигали с наступлением сумерек. Соседи привезли овощи и фрукты (наш ближайший сосед занимался поставкой свежих продуктов в магазины), напекли домашние хлеба и приготовили пироги. Юрек – пожилой поляк, живущий через дорогу, сварил пиво по рецепту, который передал ему ещё его дед. Так что салатницы, доски с сырами и копченостями, овощные нарезки, кувшины домашнего пива и, конечно же, барбекю постоянно пополнялись. Казалось, что этому празднику никогда не будет конца.
Была и семья Марты. Мы сидели на разных концах стола. Я украдкой посматривал в её сторону. Рядом с Мартой сидела София. Сестра ловила мой взгляд и строила мне гримасы, показывала язык. Марта же напротив, словно не замечала меня. Не смотрела в мою сторону, была увлечена беседой. Или делала вид, что ей так интересно слушать жену Юрека.
Волосы Марты были убраны в две косы, перевязанные цветными лентами. Белое простое платье подчеркивало загорелую кожу. Она была такой нежной, хрупкой и теплой. Что-то рассказывала, активно жестикулируя руками. Внимательно слушала, подперев рукой подбородок. Между делом, словно невзначай, гладила Софию по голове, смеялась её шуткам. София поняла, что Марта нам нужна раньше меня.
Стемнело, зажгли свечи и лампочки. Дети, утомленные дневным весельем, вновь оживились. Отец принёс колонки, включил музыку. Все потянулись к середине лужайки и стали танцевать. Кто как мог.
София забралась ко мне на спину, как обезьянка. Это означало, что пора танцевать и нам. Маленькой я сажал её к себе на плечи и она могла танцевать с любым партнёром, которого выбирала.
– Марта, пойдём с нами! – Весело скомандовала София.
Марта повернулась к нам, улыбнулась, увидев живую пирамиду. Послушно подошла, взяла руки Софии в свои и они начали весело дурачиться, подпевать знакомым песням, хлопать в ладоши. Марта прыгала вокруг нас, танцевала, кружилась. Я скорее со стороны видел, что улыбаюсь, тоже подпеваю девочкам.
Софию позвали, она слезла с меня. Мы остались вдвоём. Марта положила свою руку мне на плечо, я обнял её за талию и взял вторую руку в свою. Мы закружились, медленно передвигая ногами. Я смотрела в её глаза и земля уходила из-под ног. Легкий ветерок шевелил волосы Марты, в глазах светился отблеск праздничных огоньков. Мы словно плыли в бесконечности. Все что было вокруг не казалось мне реальным. Была только Марта, её глаза, её запах, её рука в моей руке.
– Я уезжаю завтра, – тихо сказала она и прямо посмотрела на меня.
Я ничего не ответил. Конечно, это не могло продолжаться вечно, я понимал это, но её слова тихо проникали в меня словно яд в кровь. Жар стал растекаться по телу. Я молчал, крепче прижимая девушку к себе. Хотел закричать, что не нужно этого делать, но слова застряли в горле. Я не мог понять, как так могло произойти. Как я могу отпустить её, отдать кому-то ещё. Отдать свою жизнь. В этот момент тихо подошла София, обняла нас обоих. Марта положила свою руку на спину Софии, я положил свою руку сверху. Марта положила свою голову мне на плечо. Так втроем мы продолжали двигаться. Хотя, это огоньки и звуки двигались вокруг нас.
Это был момент всей моей жизни. Я понимал, что лучше не будет. Не хотелось портить разговорами, а просто попытался посильнее запомнить его, закрыв глаза. Высший момент счастья, отравленный расставанием. Музыка перестала играть, а мы все еще кружились вот так же втроём. Первой остановилась Марта. Она положила обе руки на плечи Софии, присела, нежно посмотрела на неё. В глазах Софии стояли слезы. Марта обняла Сифию, крепко прижала к себе.
– Мне пора, малышка. Я тебя люблю! Ты же понимаешь меня.
– Да, но это так грустно.
– В этом нет ничего грустного, это всего лишь шаг вперёд. Нельзя сделать ничего, если стоять на месте. Мы с тобой это уже обсудили.
– Да.
– Тогда вытри слезы, я хочу запомнить тебя улыбающейся, а не плачущей. Вот так лучше. – Она посмотрела на Софию с особой нежностью, поцеловала её, ещё раз крепко обняла. Потом поднялась, посмотрела на меня долгим взглядом, улыбнулась, провела по моей щеке.
– Не провожайте меня, не нужно. Лучше помогите родителем, – ещё раз обняла меня, мягко высвободилась. И мир тихонько ускользнул из моих рук. Она ушла.
Позже мы сидели с Софией на лестнице, возле дома. Прижались друг к другу, как замерзающие воробьи, и смотрели в никуда. Она повернула ко мне голову, посмотрела новым взрослым взглядом:
– Я тебя люблю, но ты самый большой идиот в моей жизни. И это несмотря на мой возраст.
– Я знаю, София.
Я поцеловал её в лоб, она встала и пошла в дом.
11.
Прошло несколько месяцев. Жаркие дни сменились дождями. На смену пожелтевшей листве пришли холодные северные ветра. Со дня на день ожидали первый снег. София ходила в школу, ездила с друзьями на дополнительные занятия. Мы почти не виделись. Дел на мебельном производстве становилось всё больше. Я уже несколько месяцев жил в том же здании. Раньше, когда наваливалась сезонная работа, я спал на диване в своём кабинете. Теперь этот кабинет стал моей спальней. Письменный стол, компьютер, гостевой диван, стеллажи я перенёс в комнату на втором этаже. Превратил её в большой кабинет. Раньше она была забита какими-то остатками, мелким оборудованием. Склад в складе. Мне так же удалось реорганизовать большую
