Мария Некрасова - Когда приходит Тварь

Мария Некрасова

Когда приходит Тварь

31 декабря

Я так боялась этого Нового года, что от ужаса делала вид, будто все в порядке. Полдня носилась по дому с пылесосом и тряпкой, полвечера торчала на кухне с теткой, нарезая салаты под «Иронию судьбы». Машка (двоюродная сестра) закрылась у себя в комнате, делая вид, что готовится к экзаменам – нарастила «хвостов» перед праздниками. Я-то знала: она просто боится лишний раз со мной сталкиваться. Есть причина: кто-то вчера неосторожно назвал меня дурой, а извиниться гордость не позволяет. Я не умею дуться так долго и уже давно бы забыла, но Машка спряталась в комнате и своим поведением забыть не давала. В другой день я бы уже пошла мириться сама, но тогда на нервах мне было просто не до нее. Казалось, пока убираюсь-готовлю, изображаю занятость, ничего не случится.

Тетка стряпала с какой-то показной дотошностью, взвешивая каждую картофелину на кухонных весах, и, кажется, тоже боялась. Нет, она никак себя не выдавала: стучала ножом и гадала вслух, что такого привезет нам дядя Леша, еще с утра уехавший за подарками. Он у нас всегда работает Дедом Морозом: мы с теткой и Машкой покупаем только по одному подарку для дяди Леши, а за остальными – для матери моей, одноклассников, друг для друга – снаряжаем его. Я думаю, ему просто не нравится вся эта предновогодняя возня, вот он и рад вырваться из дома.

– Ты просила что-то конкретное? – Тетка потыкала ножом овощи в кастрюле и слила кипяток. От раковины пошел пар, и теткино лицо оказалось как в тумане. Нет, как в сауне: оно еще такое красное от кухонного жара...

– Нет.

– Значит, он купит тебе велосипед. У тебя же нет велосипеда.

– Зимой?! – Иногда я думаю, что она дура.

– А что? Зимой дешевле. – Иногда я это думаю два раза подряд. И тогда мне становится легче. Дура – значит дура. Какой с нее спрос, с дуры-то?! Можно не принимать ее слова всерьез и не обижаться.

– Да не стучи так ножом, палец отхватишь! – Она шлепнула меня по руке. – Ты какая-то шальная сегодня. И с Машей поссорилась.

– Помирюсь.

– Уж пожалуйста. А то вы, девки, поцапаетесь, а я тут как одинокий ковбой между кактусами!

Я хрюкнула, да и царапнула ножом по пальцу. Чуть-чуть, тетка, может, и не заметила бы, но я автоматически сунула палец в рот, чем себя и выдала.

– Таки порезалась, бешеная?! Иди, йодом залью!

Она испугалась, как будто я отхватила себе руку. Сдернула с полки йод, зубами вытащила пробку (и кто здесь сумасшедший?!), за руку подтащила меня к раковине и, приговаривая: «Не смотри – не смотри, тебе нельзя», залила йодом порезанный палец и три соседних, не считая свои. Тут я и поняла, что она тоже боится. Просто по-взрослому «сохраняет лицо». Готовит, смотрит «Иронию судьбы», делает, что и все перед Новым годом, как будто все у нас, как у всех... И мы действительно сядем за стол с боем курантов и будем полночи болтать и смотреть телик, а под утро уснем, раздумывая, чем заниматься в каникулы. Глупо. Хотелось уткнуться в теткин фартук и зареветь, но у них не принято.

Я сидела на табуретке у раковины, ждала, пока стечет с пальцев йод.

– Лицо вытри, теть. Чего ты пробку-то зубами, щиплет же! – Под нижней губой у тетки нарисовалась темно-коричневая капля, как у вампира.

– А? Да. Щиплет. Сейчас. – И ушла в ванную.

Когда в доме поселяется страх, близкие ведут себя как идиоты. Мать с перепугу и отправила меня сюда, к тетке в Зеленоград: «Тетя умная, все-все знает. Тебе с ней будет интересно». Но оказалось, что тетя дура и все ее знания сводятся к лунному календарю: главное – не пропустить ночь, когда надо сваливать из дома, прихватив Машку и дядю Лешу. А я, по милости матери, четвертый год катаюсь в школу на электричке. Бросать-то жалко, да и не верится, что я здесь навсегда. Мать отчего-то думает, что тетка справляется и что мне с ней хорошо. Меня она вообще не слушает. Даже когда звонит, сама не подзывает меня к телефону. Если у тетки трубку не отниму или не наберу мать сама по мобильному, то и не поговорим. Нет, мы не ссорились. Просто боимся. И я, и мать, и тетка с Машкой. Дядя Леша лучше всех делает вид, что ничего не происходит, но все равно заметно, что он тоже боится.

На столе синхронно запищали телефоны: мой и теткин. На обоих напоминалка от лунного календаря: «Полнолуние». Эту программку где-то скачал дядя Леша. Тетка потом неделю за мной бегала, уговаривая поставить ее на телефон. Нет бы прямо сказать: «Ира, мы боимся твоей Твари и хотим, чтобы ты всегда знала о приближении полнолуния и успевала ее приструнить. А мы бы успевали смотаться». Не-ет. Тетка выдумывала всякие глупости, суеверно не желая говорить вслух о том, чего мы все боимся. «Знаешь, как это интересно – лунный календарь! Будешь знать удачные и неудачные дни для учебы и личной жизни. А если контрольная в неудачный день, можно и прогулять...» Тут любой начал бы отбрехиваться. Да и не нужен мне этот лунный календарь, я и так прекрасно знаю, какой сегодня день. Выучила уже. У меня этот календарь в голове, рядом с обычным. Только обычный представляешь себе как дневник, а лунный – как луну. И этой ночью она будет полной. Как бы тетка ни кривлялась, никто сегодня в этом доме не сядет за стол дожидаться боя курантов. Сейчас она выскочит из ванной, глянет на телефон и схватится за голову: «Ой, я только сейчас вспомнила, нас же пригласили...» Интересно, куда их «пригласили» на этот раз? Вообще интересно, куда они все уходят в полнолуние, чтобы не оставаться со мной? Я так и не познакомилась с теткиными подругами, они сюда не приходят. А имена «пригласивших» она всякий раз называет разные...

Тетка выскочила из ванной, взяла со стола мобильник, выключила «напоминалку», и все пошло по отработанному сценарию.

– Ой, я забыла, нас же пригласили на Новый год к тете Лене! Помнишь ее?

Отвечать было не обязательно, тетка и не ждала моего ответа. Она врала, я знала, что она врет, и она знала, что я знаю. Но по законам театра она должна говорить свой текст, что бы ни случилось.

– Но, малыш, там будут только взрослые. Ты не обидишься? – Я не утруждала себя ответом и корчила тетке рожи. Ненавижу этот театр на дому! – Вот и хорошо. Посидите с ребятами одни, без предков, а мы сейчас все приготовим...

С какими, к черту, ребятами?! Я не убийца, звать сюда ребят. Новый год мы будем встречать вдвоем: я и Тварь. Тетка знает. Дядька знает, знают Машка и мать. Когда в доме поселяется страх, близкие ведут себя как идиоты.

– Хватит кривляться, картошку режь, остыла. И не хулиганьте! Соседей не заливать, петарды в мусоропроводе не взрывать. Я попрошу тетю Марину, чтобы за вами посматривала.

– Я никого не приглашала...

В дверь позвонили, чем и спасли положение. Я уже готова была высказать тетке все о ее вранье, но вскочила и побежала открывать: где там мой новогодний велосипед с дядей Лешей?

Велосипеда за дверью не было, дядя Леша был – замерзший и навьюченный сумками. С ним были Сашка и Фантомас, которых я не звала, но они все равно пришли, и это здорово.

– Вот, Ирка, твои подарки, в канаве нашел! – Дядя Леша шумно опустил сумки и выпрямился, кивая на Сашку с Фантомасом. Друзья вошли следом, отряхивая с шапок снег.

– И ничего не в канаве! – обиделся Фантомас. – Мы с горки катались. Увидели вас, решили зайти за Иркой. Пойдешь? – Последнее он бросил мне нарочито небрежно, как у них принято разговаривать с девочками. По-моему, они меня жалеют. Ну, Сашка и Фантомас. Знают, что в школу я езжу в Москву и что мои школьные подруги, если они есть, не спешат забегать ко мне после уроков. Полчаса на метро, полчаса на электричке – забегаешься. Здесь, в Зеленограде, я тоже не нажила подруг. Парни это видят. Они целыми вечерами во дворе, в хоккейной коробке: зимой хоккей, летом футбол. Им оттуда все видать: кто куда пошел и с кем. Осведомлены не хуже бабушек на лавочке. Видят, что я из школы – одна, с собакой – одна, и жалеют. А может, когда я переехала, им просто стало любопытно: кто это новенький поселился в их подъезде. Год присматривались, а потом вытащили гулять. До сих пор вытаскивают. Они да собака Машкина – вся моя компания.

– Оденусь только. Пройдите, не стойте там...

– Мальчики! – Тетка выглянула с кухни. – Идите чаю попейте, она три часа одеваться будет!

И я пошла одеваться три часа. Комната у нас с Машкой общая, так что пришлось быстренько помириться. Взрослая же девчонка, студентка, понимать должна: мне сейчас не до ее обидок. Да и сама она небось устала дуться.

– Прости, – говорю, – Маша, что я дура. Жизнь такая. Мы тут все не гении, а в полнолуние – особенно.

Машка оторвалась от компьютерной игрушки (экзамены, говоришь?) и вспомнила свою роль в этом домашнем спектакле:

– И ты меня. А при чем здесь полнолуние?

– Ни при чем, ни при чем, если тебе так удобно. – Я оделась и захлопнула шкаф. – Да ты не боись, вы сегодня к тете Лене едете.

– К какой еще тете? Я с девчонками Новый год встречаю. На Панфиловском!