Эсси Саммерс - Наследство за океаном

Линдсей и виду не подала, что чем-то расстроена, она лишь пожала плечами и посмеялась над поведением сестренки. Девушка начала собирать вещи, складывая мокрую одежду Мораг в полиэтиленовый пакет. Покончив с этим, она подошла к сладкой парочке и спокойно сказала:

— Лучше дайте мне сделать ей хвостик, так вода не будет капать на плечи.

Мораг согласилась. Когда все уселись в машину, мистер Хазелдин взял курс на ущелье Манука. Именно проезжая по этим местам, Линдсей осознала, что перед ней самая что ни на есть настоящая Новая Зеландия.

— Зимой это ущелье превращается в западню, — сказал мистер Хазелдин, когда они из него выехали и перед глазами вновь замелькали бесчисленные холмы.

— Отличные пастбища для овец, — прокомментировала вид Линдсей.

Управляющий разулыбался:

— А знаете, что существует роман, написанный в 1948 году к столетию Отаго, и называется он именно так, как вы сказали. Кстати, в нем описывается как раз эта часть Новой Зеландии, а если точнее, то, кажется, Уаитахана.

— Уаитахана? — повторил Каллим за мистером Хазелдином. — Это, случайно, не там Габриэль Рид впервые нашел золото в… 1861 году?

— Чуть дальше, в Лоренсе. Но он очень близко от Уаитаханы, так что особой разницы нет. В Уаитахане тоже добывают золото. Именно из-за этого Отаго нанесли на карту страны. А ты молодчина, запомнил все, что сестра велела прочитать. Я отвезу вас к ущелью Габриэль, это совсем недалеко от этого места.

Линдсей решила, что управляющий просто подлизывается к детям. Страх ледяными щупальцами сдавил сердце девушки. «А вдруг он попытается разлучить нас? Устроит меня на работу в ближайшем городе, а дети будут жить на ферме… с ним!»

Тем временем они проезжали мимо городков, где еще совсем недавно добывали золото. Единственным напоминанием, что здесь когда-то кипела жизнь, были заброшенные бары и пабы. Некоторые из них отремонтировали и отдали под офисы разным фирмам, а оставшиеся, которые были словно бельмо на глазу, снесли. Глядя на этот пейзаж, Линдсей поражалась, как сильно могут изменить ландшафт люди, одержимые жаждой быстрой наживы. Сейчас Лоренс будто спал под сенью деревьев. Трудно представить этот город, запруженный людьми, звуки разгульных песен, доносящихся из салунов, лица людей, охваченных золотой лихорадкой.

Они свернули на гравийную дорогу, больше похожую на тропинку. Она уходила куда-то вдаль и терялась из виду. Было такое ощущение, как будто они перенеслись на много лет назад, когда это ущелье еще было населено людьми.

Выйдя из машины, мистер Хазелдин огляделся и сказал:

— Природа постаралась — смотрите, здесь все утопает в зелени. Сейчас с трудом можно представить, что каждый дюйм этой земли перекопали, раздробили, не один раз промыли, надеясь найти хоть крупинку золота. Ну, нам лучше пойти. Здесь не безопасно, земля очень неустойчивая, может просто уйти из-под ног.

Линдсей внутренне благодарила двойняшек за то, что они задавали кучу вопросов. Она сама умирала от желания расспросить управляющего об этих местах, но не хотела вести себя слишком дружелюбно — что-то в Линдсей восставало против. Однако девушка признавала, что мистер Хазелдин доходчиво, с радостью и юмором отвечал на все вопросы.

— Да, это именно капустное дерево. Отвратительно, правда? Растет пучками. Фи! А вот и не пальма. Похоже, это разновидность лилий. Что-то невероятное. Вот когда увидите их в цвету… Красота! А аромат! Просто фантастика! Поблизости все окутано этим потрясающим запахом.

Вокруг стояли голубые эвкалиптовые деревья. Австралийская гордость. Эти деревья не похожи ни на одно дерево в мире. Их кора гладкая, верхний слой коры иногда отпадает, а иногда сохраняется у основания ствола как бы отдельными лоскутами. Зрелище просто бесподобное. Эти деревья — символ Новой Зеландии. Стоит подумать об этой стране, и в памяти тут же всплывают величавые, необыкновенной красоты деревья. Спутанные колючки называются матагаури, или «сумасшедший ирландец», так их окрестили первые поселенцы. Выглядят они так, словно их принесло из ближайшей пустыни.

Большинство новозеландских полевых цветов нежных бледных оттенков. От них веет чем-то неземным, воздушным, казалось, стоит прикоснуться к одному лепестку и весь цветок исчезнет, будто мираж. Но два полевых цветка, рата и новозеландская омела, выбиваются из всеобщего колорита, расползаясь ярко-красными ленточками по сочной, зеленой траве.

Овцеводческие фермы, уютно расположившиеся у самого подножия гор, уступили место фермам по выращиванию фруктов, а на вершинах и в ущельях этих гор лежал невероятной, ослепительной белизны снег, сверкая на солнце так, словно кто-то рассыпал множество драгоценных камней.

Около Роксберга управляющий остановил машину, чтобы все полюбовались голубизной воды у дамбы. Малышка Мораг сказала, что падение воды по водосливу напоминает ей гигантскую стиральную машину, сливающую воду. Они проезжали мимо фруктовых плантаций, огромных ангаров, откуда фрукты и ягоды отправляли самолетом на рынки Окленда. Глядя на все это, Линдсей с болью в сердце спрашивала себя, сможет ли она полюбить эту страну, дающую шанс начать новую жизнь и встречающую так гостеприимно. Страну, так похожую на Шотландию, но в то же время поражающую своими просторами и жизненной силой.

Дорога поворачивала налево. Мистер Хазелдин, небрежно махнув рукой, сказал:

— Отсюда начинаются земли Рослочена.

— А где заканчиваются? — вполне резонно поинтересовался Каллим.

— Отсюда, боюсь, ты не увидишь — около следующего обрыва, а до него еще ехать и ехать. Другая граница тянется за домами, поэтому ее тоже не видно, для этого нужно проехать пару миль в сторону холмов.

Линдсей с удивлением подумала: «Неужели они считают площадь ферм милями, а не акрами, как в Шотландии». Вслух же она довольно колко произнесла:

— Ну, думаю, на таких просторах нам не стоит устраивать сражений из-за пары свободных комнат. Наверняка что-нибудь можно подыскать для нас.

— А нам и не нужно воевать, — спокойно ответил мистер Хазелдин.

Линдсей показалось, что ответ управляющего прозвучал чересчур оптимистично, словно он уже не сомневался в том, что все будет происходить по его сценарию.

Глава 3

Машина стремительно проносилась мимо ферм, по чудесным тополиным аллеям. Линдсей представила, как красиво здесь будет осенью, когда тополя предстанут во всем своем великолепии. Сейчас же они стояли плотной непрерывной зеленой стеной. Вокруг простиралась прекрасно возделанная земля, покрытая сочной и буйной растительностью. От нее так и веяло плодородием. Изобилие красок и их насыщенность казались невероятными, будто кто-то взял кисть и раскрасил все вокруг. Засеянные пастбища не просто зеленели, а излучали какое-то изумрудное сияние. Слева тянулся отгороженный участок земли, похожий на косу. Со стороны все это походило на парк, а не на сельскохозяйственные угодья. Идеально скошенную полосу можно было с легкостью принять за площадку для крикета.