Салли Уэнтворт - Жена на все случаи жизни

— Если она его любит, ей придется сделаться именно такой женой, — сказал Бойд.

— Если он ее любит, он не станет требовать от нее невозможного, — парировала Клер. — Он позволит ей остаться самой собой.

Бойд положил ей руку на колено.

— Какое нам до них дело, — мягко сказал он. — Пусть сами разбираются в своих проблемах.

Клер некоторое время колебалась, сказать или нет, но потом решилась.

— Мелани попросила меня помочь ей, — сказала она. — Хочет, чтобы я обучила ее светскому обхождению. Как тебе это нравится?!

Бойд выругался про себя.

— Как она смеет просить тебя об этом! — возмутился он.

— А почему бы нет? Ведь кто-то должен взять бедную девочку под свое крылышко и растолковать ей, что к чему.

— Вот еще! — отреагировал Бойд. — Тебе никто ничего не растолковывал, а ты изумительно справляешься со светскими обязанностями.

— Ну и что? — ответила Клер. — У одних есть к этому природный талант, у других — нет.

— Ладно, не глупи. Никаких особенных талантов для этого не требуется, — сказал он, поморщившись. — Требуется быть тактичной, умной и любезной. Ты, конечно, дело другое, ты не просто тактична и любезна, ты отзывчива и очень мила, и к тому же разделяешь мои устремления.

Он помолчал и добавил:

— По крайней мере раньше ты их разделяла.

Клер положила руку ему на плечо и растроганно произнесла:

— Спасибо.

— Разве я не прав? — спросил он. — Раньше разделяла, а теперь ведь не разделяешь, а?

Клер некоторое время не знала, что сказать. Затем кивнула.

— Просто мои надежды на будущее стали иными, несколько туманно проговорила она.

— Сие означает, что у нас с тобой разные надежды на будущее? Так?

— Не так, — возразила она. — Я очень рада, что ты добился того, чего хотел. Но ты мог бы добиться этого и без меня.

— Чушь! — твердо сказал Бойд. — Я всегда нуждался в твоей помощи, а сейчас нуждаюсь в ней больше прежнего.

Клер не была уверена, что он говорит правду, хотя не сомневалась, что он верит тому, что говорит. Чтобы избежать пререканий, она наклонилась и поцеловала его в щеку.

Бойд радостно ухмыльнулся.

— Эй, попрошу не мешать водителю! — воскликнул он, очень довольный исходом неприятного разговора.

Клер решила переменить тему.

— Как с машиной? Ты уже выбрал марку? — спросила она.

К новенькой должности Бойду полагалась новенькая машина.

— Я думаю взять «мерс», — ответил он. — Мне главное, чтобы она быстро бегала, когда я буду колесить по Европе.

— Здорово. А какого цвета?

— Какого хочешь, — ответил он. — Выбирай любой.

— Может, серебряный? — предложила она.

Некоторое время они пообсуждали автомобили, а потом замолкли. Клер откинулась назад на сиденье и снова стала думать о Мелани.

Стала думать о том, как трудно будет сделаться ей заправской женой высокопоставленного чиновника. Тут трудно? Но ведь она, Клер, хоть и без охоты, но все же справляется с этой ролью.

Никаких таких светских талантов Клер за собой не замечала. Может, Бойду со стороны виднее. Может, восемь лет назад он выбирал жену с особым расчетом — чтобы годилась на все случаи жизни. Эта мысль была так ей неприятна, что она поспешила отогнать ее подальше.

Она-то за него вышла по любви, подумала Клер и тут же усомнилась в этом, стала припоминать, какие мысли приходили ей тогда в голову. Тогда, восемь лет назад, когда он начал за ней ухаживать. Вряд ли она так уж без оглядки кинулась за него замуж, вероятно, имелись у нее и помимо любви кое-какие соображения.

Любая женщина с незапамятных времен ищет в мужчине прежде всего опору и поддержку. Ищет человека, способного предоставить ей надежный и уютный дом, защитить и обеспечить детей. Вот вам и равноправие полов, с горечью отметила про себя Клер.

Бойд был именно таким человеком — он предоставил ей все, о чем может мечтать женщина. Он даже детей ей дарил — не его вина в том, что она не могла их выносить. И не его вина, что она так разочарована в жизни.

Она не хотела быть только женой преуспевающего бизнесмена, она хотела быть матерью. На глаза навернулись слезы, и Клер смахнула их, думая, что ее хотения вряд ли когда-либо сбудутся.

Знавшие ее люди полагали, что она уже отстрадалась — ведь со времени последнего выкидыша прошло полгода. Да, прошло полгода, но временами Клер чувствовала себя настолько плохо, ей становилось так тяжело, так тоскливо, что она ничего не могла с собой поделать. Утыкалась лицом в подушку и плакала, пока не кончался весь ее немалый запас горючих слез.

В основном ей удавалось скрыть эти периоды депрессии от Бойда. Врач прописал ей какие-то таблетки, которые она принимала при обострениях, но иногда боль от утраты и уныние перевешивали, и она ощущала страдание почти физическое.

Как-то утром, когда Клер вынимала почту из ящика, ей пришло в голову, что получать поздравительные открытки — это, пожалуй, наиболее приятное во всех этих празднествах.

Клер вынула целую кипу открыток из ящика и внесла их в дом. Тут были поздравления от старых знакомых по колледжу, где она училась живописи. Некоторые открытки были нарисованы отправителями. Среди них было много юмористических, над которыми она от души смеялась, вспоминая прошлые веселые годы.

Имелись и более официальные поздравления, в основном от коллег Бойда по бизнесу, в том числе и от членов совета директоров. Разбирая почту, она углядела несколько конвертов с иностранными марками. Один из них прибыл из Польши — от Пшибыльских.

Клер вынула из конверта открытку, прочла первые строки. Точнее сказать, это была не открытка, а большое письмо на нескольких страницах. Она налила себе еще кофе и устроилась в кресле, чтобы как следует прочитать письмо.

Она обнаружила, что пани пишет по-английски гораздо хуже, чем говорит. Понять то, что она хотела выразить, было не так-то просто.

Медленно расшифровывая текст письма, Клер узнала, что Пшибыльская первым делом благодарит ее за поздравления. Затем она уяснила, что все родственники и знакомые ее польской гостьи очень обрадовались тем подаркам и сувенирам, которые Клер помогла ей приобрести в Лондоне.

Затем тон письма резко изменился. Полька стала описывать, причем весьма подробно, историю своих соседей, недавно погибших в автомобильной катастрофе. В письме говорилось:

«У них остались близняшки. Одна девочка. Один мальчик. Младенчики шести месяцев. Сейчас их опекает сестра жены — совсем юная девушка. Больше у них нет родни. Но скоро их тетя поедет в Варшаву, учиться. В университет. Она туда не сможет взять малышей, и их придется отдать в чужую семью».