Опилки - Алесь Дворяков
Мальчик спит и просыпается, у него угар совершенно иного рода: угар ступорной боязни.
блик
блик
блик
Вьюга уже вступила в свои права, безобойная комната никого не содержит, кроме множества чудищ, из которых сорок процентов – ангелы, тридцать – непереваренные внутренние разговоры о жизни, а оставшиеся – рык злосчастной белой царевны, задувшей единственную свечу.
может, это радио?
это оно, да?
нет: провода ведь обрезали. хоть бы примус какой был… ладно, лягу на ухо так, чтобы слышать, будто по снегу куда-то идёт дед.
всё какое-то альтернативное.raw
Сновидения – это единственное, что его хоть иногда волновало. Пугали и путали они, заставляли организм Паши судорожно работать и уметь вовремя очнуться в холодном поту. То сестра умирает, то она в язвах, то в плотину с велосипедом несётся, то в киселе он тонет, то умер, а от него нос один остался и путешествует по совхозу. Да ведь и о Гоголе-то некнигочей Павлик тогда не догадывался!
Что я чувствую, когда умираю? Страх, наверно. И разочарование. Потому что больше ничего не смогу сделать. Потому что смерть – это абсолютная темнота, иногда со стенами.
Мутно-беловатые иллюстрации расплывались в царстве мозгового обмана под названием Сон, а потом коростно отшелушивались и пропадали почём зря. Ни к чему, кажется, сны о том, как Летку убил отчим, но по гороскопу вроде они должны сбыться. Просто всё бред – да и только. Один дядя по имени Зигмунд точно объяснил бы проявления и эдипового комплекса в других сновидениях Павлика.
Бредом был, видимо, и новоявленный друг в этой деревне. Ничуть не лучше Валерки, этот Вадим, например, вовсю уже пытался причастить Павла к очищавшим от хорошего воздуха лёгкие сигаретам, сам любил таковым побаловаться и, заломив мальчонку на сеновале, ещё больше внушил это пепельно-дыханьевое отвращение ко всему никотиновому.
Что ж было бы с тобой, мальчик, в той самой альтернативной плоскости жизни? Ну женился б на Вадимовой сестре, наплодил бы кучу маленьких быдлёнышей и крутил бы без конца крупнорогатые хвосты. Что, разве не так? А так та девушка сгорела в диковинном пожаре, ты чего-то достиг, даже счастлив: тебя не коснулись другие линии событий.
вы-
дох-
ни.
Но не издохни. Впереди-то ещё не всё так излакированно. Мать-то ещё жива, красавица этакая полупьяная. Вишня.
Природа-мать так отчаянно наградила Пашку болезненной чувствительностью, что за это можно стать вполне ей благодарным. Новая деревня таила зубчастости леса, небольшое озерцо, поля, стрекотания и почти американо-беззаборные открытости всего мира. Голова мальчика, наспех обстриженная маменькиным собутыльником (тут клок, там проплешина), успевала всюду мелькать. Только не было в этой местности той сосны, от которой мальчик-бесприглядник отломал веточку и положил её на могилу папки, почтив память и не углубляясь в ритуалы.
А вообще – зачем же запираться от этого?! Нужно искать и находить. Что даст тут ему маленький участок огородца, пустой сарай и почти земляной пол дома с тем же огарком свечи?
А там, где-то далеко, для Пашки всё расползлось в истоме приятного в своей тусклости вечера. Может, где-то и есть всемогущий человек на велосипеде, едущий до горизонта в желании приручить его, но тут замерли все помыслы. Статичность приобрела чуть ли не божественный смысл, который нужно перезаполнять до полного обретения сверхрадости.
Тревожит не эта рваность перистости в облаках, а мимолётность, которую всё время не удержать, хоть она и постоянна. Жаль, что не будет постоянным сам человек, извлёкший выгоду из всех распродуманных грёз. Где-то здесь дом, но в такой упорядоченной хаотичности сама природа есть жилище без обоев и разукрашенных телевидением стен. Где-то стоит кровать, но сама несмятость трав и есть обитель сна, если постараться не страшиться единства. Там-то есть связь с другими, но зачем она тебе, если обожаешь одиночество и одновременно боишься с ним быть?
Сделай что угодно, а в конце тебя ждёт не разочарование, а грустнейшие призраки всех твоих жизней. Имя им – Нетакпрожитизм, Душевноинвалидоз и Маловременидляхорошея. Пройтись не составит труда, но куда, моя милая личная вечность?
изоляция // я не знаю, почему мы были здесь.mpeg
Если бы та больница была снабжена достаточным количеством камер наблюдения, Пашка опять получил бы в подарок информационный носитель с записанной видеожизнью в изоляторе. Найденные вши в добровольной заросшести волос, заразившиеся какой-то венерической чушью немного-родители – всё это сыграло роль в отщеплении детей от грандиозных пьяниц. Наверно, какой-то мазохистический синдром взыграл в Павлике, раз он орал дико даже закрытым ртом и дрыгал ногами, когда понимал, что с матерью его разлучают. Как в случае вцепления в железный столб школы, так и при попадании в инфекционное отделение брат и сестра стали скучать по родителям в разных степенях. Наверно, привыкание к побоям и ругани вызывает острую необходимость при их длительном отсутствии. Но врачи постарались. Медсёстры тоже не остались в стороне, хоть и ходили только за защитным стеклом, боясь заразиться призрачной детской болезнью.
Удержала свою голову от страха только тётя Аня, навестив вместе с Вениамином этих полуодичавших деток на свой прямой риск. А в памяти-то у Пашки даже не лицо её осталось, а только безвкусно окрашенный косяк двери, до которого можно было дойти, но не выйти далее.
Там такая зелёная и красивая свобода…
Смутная радость какая-то, чужая, инородная, но радость. Папина сестра знакома, речи её не тошнотворны или льстивы, да и не хватало общения мальчику, если не считать непременно находившейся рядом сестры. Одежда их почти по-змеиному сброшена сразу в урну и заменена тётей на новую.
Да, тёть, ты, наверно, такой один человек на всю республику. Ещё и к матери пошла, которая лежала в больнице после сильного, казалось, избиения собутыльником. Праведному гневу и непониманию знакомой уборщицы не было предела:
Дурная, что ли? Иди домой, я тут пол домывала недавно и видела, как она уже очухалась и на пьянку с хахалем ушла. Ещё и еду ей принесла… Ты не добрая, а добренькая.
Наивное стремление к обучению неслось в голове отстававшего по учебной программе. Пора бы хоть не разучиваться буквы писать. Таковыми алфавитными образцами служили обратные стороны тетрадок, робинзоно-крузно ребёнок старался не лишиться хотя бы остатков благородного учения грамоте, что-то ещё роднило его хоть с какой-то наукой, даже посещение классного руководителя и одноклассников за окном так не спасало, как нужная ручка и не менее необходимая ядовито-зелёная бумага.
разрывы.pptx
Наверно, была предпринята Виолеттой-старшей последняя попытка эксгумации материнства. Голодной волчицей забрала она детей и с отчимом уже шла по зелёной тропе своей немолодости. Пашка так же смутно очерчивал многие пути и подозревал, что бывавшее родным уже не ороднится вновь, скоро наступит коллапс локального масштаба, а
