Сьюзен Стивенс - Неукротимый
Ни одна женщина прежде не произносила таких завуалированных угроз в его адрес. А Грейс сделала это так тонко, что он должен был придумать столь же элегантный способ наказать ее за это.
— Ты упомянула о том, что должна оценить производство вина, — заметил он, отодвинувшись от стола. — Так что завтра ты уехать не можешь. И есть еще одно событие, о котором, я уверен, ты хотела бы узнать поподробнее.
— Ну, если ты хочешь, чтобы я осталась…
«Чертовски умна, — подумал он. — Повернула разговор так, будто это моя идея».
— Я хочу, чтобы ты закончила свою работу, — произнес он. — И я жду положительного результата.
— Конечно.
«Я не готов позволить тебе уехать, — решил Начо, когда увидел, как уголок ее рта поднялся в полуулыбке. — Я хочу знать о тебе больше. Я хочу знать о тебе все».
— А что за событие? — поинтересовалась Грейс.
— Одно из самых безудержных празднований в году и самых важных, — сказал он серьезным тоном.
— А ты уверен, что для меня важно узнать о нем подробнее?
— Определенно. — Ему доставляло огромное удовольствие дразнить Грейс.
Когда Грейс потянулась за ноутбуком, она каким-то образом ослабила хватку, и компьютер выскользнул из ее рук, зацепив за собой бокалы и бутылки. Осколки стекла и винные брызги разлетелись по всему залу.
— Все нормально. — Начо одной рукой удержал Грейс от падения, а другой перехватил ноутбук, прежде чем он приземлился на каменный пол.
— Я чувствую себя идиоткой! — сердито воскликнула Грейс.
— Ничего не пострадало, кроме твоей гордости. — Он заметил, что Грейс готова расплакаться.
— Я тебя задела? — спросила она, быстро взяв себя в руки.
— Ты сильно расстроишься, если я скажу «нет»?
Когда она улыбнулась, его сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Он импульсивно потянулся вперед, чтобы что-то сказать или приободрить ее. Но когда Грейс повернула к нему свое печальное лицо, он почувствовал, что того, что сейчас происходило между ними, уже недостаточно.
Начо наклонился и поцеловал ее. Это был сумасшедший, необузданный порыв — и гораздо более убедительный, чем он мог себе представить.
— Я принесу тебе во что переодеться, — произнес он, с трудом оторвавшись от губ Грейс.
— Пожалуйста, не беспокойся об этом, — напряженно сказала она, ощупывая свою одежду, оценивая нанесенный ущерб.
Что-то сломалось у него внутри.
— Ты всегда должна быть такой чертовски независимой? — разочарованно спросил он.
— Да, всегда, — грустно ответила Грейс после долгой паузы.
Глава 6
Проснувшись, Грейс тяжело вздохнула, вспоминая события вчерашнего вечера. «Я все испортила» — это единственное, о чем она могла думать.
На какое-то мгновение она застыла от смущения. В ее голове уже витали винные пары, когда Начо поцеловал ее. Это, видимо, был жест утешения. Но он не произнес ни слова, когда отвозил ее домой. Просто проводил до двери и ушел.
Единственное, что утешало Грейс, — это то, что она точно знала: свою работу она выполнила прекрасно. Элиас был прав. На виноградниках Акоста производилось вино высочайшего качества. Вопрос вот в чем: выдержат ли виноградники такую огромную нагрузку? В каком они состоянии?
По крайней мере, она получила моральное удовлетворение оттого, что превзошла Начо на дегустации. Чтобы стать выдающимся сомелье, потребуется лет десять, если не больше. Но при ее страсти к работе она могла стать им быстрее. Но не это сейчас было для нее главным. Все мысли Грейс были только о Начо.
Встав с постели, она прошла по теплому деревянному полу к окну. Открыв пошире створку, она высунулась из окна, чтобы насладиться лучами утреннего солнца. Начинался прекрасный день. Она почувствовала аромат цветов и свежескошенной травы, усиленный росой. Грейс поняла, что чувствует и запах лошадей, а также слышит их ржание и голоса нескольких мужчин.
Вспомнив, что на ней надета только пижама, Грейс быстро отступила от окна, где, она надеялась, ее никто не заметит. Хриплые голоса, скорее всего, принадлежали пастухам, гаучо, как их здесь называли. Она улыбнулась при мысли, что они пасли жеребят почти под ее окнами.
— Я бы с удовольствием прокатилась верхом, — обратилась она к Бадди, прижавшемуся к ее ногам.
Звуки, которые издавали лошади, походили на топот и гомон школьников, только что вернувшихся после летних каникул. Она прислушалась, стараясь распознать характерную поступь жеребца Начо. Но даже без него было так интересно слушать, как гаучо с гиканьем и свистом подгоняют молодых лошадей. Если бы только она могла их видеть…
Боль потери снова захлестнула ее, хотя она знала, что скорбит о том, что не могла изменить. И все же это бессмысленное занятие причиняло ей боль.
«Я просто должна перетерпеть, — решила для себя Грейс, закусив губу. — Я не позволю сожалениям испортить этот день. Хотя день без Начо прожит напрасно. Поскорее бы вернуться домой и забыть всю эту чушь!»
Грейс постепенно успокоилась и поняла, что уехать — последнее, чего бы она хотела. Она заслужила право находиться здесь и собиралась оставаться тут до тех пор, пока не сделает свою работу.
Она собиралась принять душ и одеться, а потом взять Бадди на прогулку. Она знала, что болезненные раны не затягиваются в одночасье. Ей придется привыкнуть к небольшим неудачам и признать, что минувшие два года — лишь маленький шажок на пути к ее духовному исцелению.
— Да, я уезжаю верхом, — нетерпеливо сказал Начо Лусии. — Почему ты не рассказала мне о Грейс? И не надо говорить мне, что она просила тебя не делать этого! Ты моя сестра, а в семье не должно быть тайн друг от друга!
— А Грейс — моя подруга, — открыла ответный огонь Лусия. — И существует такая вещь, как преданность друзьям, Начо. Не ты ли меня этому учил? — резко добавила она. — Я не понимаю, из-за чего весь этот шум? Грейс замечательно справляется, и я терпеть не могу людей, которые к ней предвзято относятся, потому что она слепая. Не думала, что и ты из их числа.
— Я никогда не говорил этого!
— Тогда в чем проблема, Начо? Почему ты звонишь мне среди ночи?
— Среди ночи? — Он только сейчас понял, что, погрузившись в мысли о Грейс, не учел разницу во времени. — Разве ты не кормишь ребенка ночью? Тогда чего ты жалуешься?
— Как ты любезен, Начо! Благодаря тебе ребенок проснулся и плачет!
— Ну так покорми его, — сказал он, опасаясь, что детские вопли могут оглушить их обоих. — Но сначала расскажи мне о Грейс.
— Что ты хочешь знать? — нетерпеливо спросила его сестра. — Что Грейс — самая отважная женщина из всех, кого я знаю? Что она справляется со своей бедой, никому не жалуясь? Я надеюсь, ты доброжелателен с ней? Ей нужна наша любовь, Начо.
