Элен Кэнди - Сказочное Рождество

— Я не пойду, спасибо, — отказался он. — Оставьте меня одного! И еще... — он сделал паузу, — если моя сестра позвонит, скажите, что я сплю после процедур.

— Процедур? — удивилась Габриель.

— Да, процедур... придумайте что-нибудь. Пусть она не приходит. Я хочу побыть один. Хорошо?

Габриель молчала. Больше всего на свете ее раздражала принудительная ложь, нелепая принудительная ложь.

— Я не буду обманывать вашу сестру. Сегодня канун Рождества...

— Да что вы привязались со своим Рождеством?! — закричал Брендон. — Я ненавижу Рождество! Ненавижу! Мне не нужно оно! Я хочу одиночества! Понятно?! — Он приподнялся на подушке и посмотрел на Габриель. Он не увидел ее лица, в палате по-прежнему было темно. Она стояла спиной к входной двери и поэтому теплый желтый свет, проливавшийся из коридора, только очерчивал ее невысокую тоненькую фигурку. — Простите, — извинился Брендон и снова положил голову на подушку.

— Ничего, — ответила Габриель и бесшумно вышла из палаты.

Снова повисла тишина.

8

Томас Джус покинул телецентр и вышел на улицу. Он отметил, что погода резко изменилась. Еще полчаса назад было ужасно холодно, а теперь розовые облака накрыли город словно мягкое пушистое одеяло.

Томас поднял голову и посмотрел на небо. Как ему хотелось, чтобы пошел снег. Сплошной стеной, белой непроницаемой стеной. Чтобы спрятаться, чтобы никто не видел его, Томаса Джуса, неудачника, который до сих пор не нашел своего предназначения в этом мире.

У него снова не вышло, опять не получилось... Ему пора бы к этому привыкнуть и стать сильнее, не обращать внимания на собственные неудачи, но он так не мог. Каждый раз ему становилось плохо, ему хотелось бежать куда глаза глядят, прятаться и страдать в одиночестве.

Сейчас у него было такое же состояние. Он устал. Устал оттого, что удача забыла к нему дорогу, и, похоже, навсегда.

Но почему, стоит мне взяться за дело, как я проигрываю, вызываю насмешки и недовольство окружающих? Что мне делать? Спрятаться или идти до конца? Отстаивать свои труды или сдаться? — думал он, не сводя глаз с неба, как будто ждал, что оно ему ответит.

Но небо молчало. И Томас решил, что оно равнодушно ко всему, что творится на земле. Как Томас ошибался!

— Прошу прошения, вы не подскажете который час? — спросил его мужчина, очень похожий на француза. — Боюсь, что мои часы встали.

— Десять вечера, — безучастно ответил Томас и снова поднял глаза к небу.

— Спасибо, — поблагодарил незнакомец в черном пальто и удалился.

Томас даже не заметил, как человек, по-видимому родом из Франции, исчез. И тут он вспомнил, что в десять вечера у него была запланирована вечеринка в кругу критиков, писателей и прочих личностей, занятых литературным трудом.

Небо дало ответ! Оно всегда отвечает устами близких и родных, а также обычных прохожих. Стоит только прислушаться...

Рождественская вечеринка проходила на первом этаже картинной галереи «Взгляд» на Инсейн-стрит.

Томас сразу же нашел это помпезное пятиэтажное здание, которое выделялось на фоне серых жилых домов своей вычурностью. Огромные окна в галерее переливались разноцветными гирляндами. Из то и дело открывавшихся стеклянных дверей доносилась громкая музыка.

Лично у меня сложилось такое ощущение, что те, кто находился на самой вечеринке, отличались от тех, кто проходил мимо этой галереи.

Здесь богема, элита общества, сливки, как будто кричала галерея «Взгляд», а ты, прохожий, лишь скисшее молоко, да и творог из тебя не получится!

Яркие вывески, кричащие вывески названий вечеринок: «Мы боги», «Олимп», «Избранные». Вульгарное, режущее глаз оформление было таким ярким и безвкусным, что становилось тошно.

Томас остановился у входа. Что-то его толкало войти внутрь, а что-то, наоборот, держало и не давало сделать и шага. Он мучился. Стоит ли ему туда идти? Что полезного для себя он сможет там найти?

Но тут двери снова распахнулись и на улицу вывалились три полупьяных мужика. Один, в дорогой до неприличия куртке, не переставал что-то доказывать остальным в его компании, двое же смеялись и переглядывались друг с другом. Тот, что в куртке, закурил и продолжил объяснять им:

— Талант не прокуришь и не пропьешь! Я вам точно говорю! Взгляните на меня!

— Алкоголь отравляет мозг, сигареты тоже! Но я знаю два других недуга, с которыми нужно бороться с рождения!

— Ну и что это? — Курящий мужчина выпустил струю и задумался, теряясь в догадках. — Ну не тяни!

— Это страх и лень! Только бесстрашный и трудолюбивый овладеет высотами мастерства в своей деятельности! Лень и страх — два тормоза. Их нужно уничтожать, искоренять, избавляться...

— Ты не прав! — Курящий замахал рукой, в которой была зажата сигарета. — Не прав. Тормозить иногда надо, а то вляпаешься во что-нибудь липкое и грязное, так что долго придется отмываться! Ты не прав!

Томас решил уже уйти, как его остановил курящий мужчина:

— А вы на вечеринку? — спросил он.

Томас обернулся и растерянно посмотрел на троих спорящих.

— Ну да, — волнуясь произнес он.

— Вот видишь, — не обращая больше внимания на Томаса, продолжил мужчина с сигаретой. — Этот малый уже десять минут жмется у двери и не может войти. Он сомневается. Ты думаешь, такие, как он, дай им возможность избавиться от страха и лени, смогут достигнуть мастерства в своем деле? Нет! Птице высокого полета не нужно ни бесстрашие, ни трудолюбие. Она рождена такой. А кто не умеет летать, кому с рождения не дано летать, пускай ползают...

Томаса очень задели такие высказывания в свой адрес. Только он хотел сказать что-нибудь в свою защиту, как его вновь опередили:

— Тут ты не прав. И очень сильно не прав. Люди, которые достигают всего своим трудом, потом, слезами и кровью, получают больше удовольствия, чем те, кому все уже дано с пеленок. Несомненно, задатки, зародыш таланта должен быть, но человек, идущий собственным тернистым путем, постигает, познает истину. Он умеет ценить и время, и деньги, и мелкие радости. У него есть вера, надежда, любовь, черт возьми! Как бы это банально ни звучало, но это так!

— Кто бы говорил! Тебе-то откуда знать?

— Ну, я не вчера родился!

— Ага. Родился и рос в особняке на берегу моря. Учился в лучших школах Америки. Написал сценарии к трем фильмам, которые позже снял твой отец! Откуда тебе знать о тех, кто идет своим путем? Читал в книгах? Не шути ты так. И я против того, чтобы выскочки крутились в нашем кругу. Иначе и мы станем деградировать. Смертный никогда не станет богом!

Томас презрительно посмотрел на краснощекого, с плешивым затылком, желтыми зубами и маленькими заплывшими глазами «божка» и хотел уже уйти, как увидел в огромном окне галереи «Взгляд» хрупкую фигурку Оливии Уильямс, которая скучала у парадной лестницы, ведущей на второй этаж.