Бренда Пек - Не сомневайся во мне

Роджер опять предал ее. И теперь ей было не менее больно. А может, еще больше…

Он подался вперед.

— Ты не будешь оправдываться? Большинство женщин на твоем месте так бы и поступили.

Жаклин взглянула на него негодующе.

— Я — это я, а никакое не большинство. Мне незачем оправдываться перед кем бы то ни было. Но если ты хочешь меня выслушать, я тебе все расскажу.

Роджер широко улыбнулся и опустился в кресло, положив ногу на ногу.

— Староват я, чтобы слушать сказки, Жаклин. Твоя грешная жизнь подробно описана в бульварных газетах. При желании я могу в любой момент узнать все, что мне надо.

Говорить с ним — все равно что биться головой о стену. Жаклин сдалась. Вздохнув, она откинулась на спинку дивана, поджав под себя ноги.

— Веришь всему, что написано в газетах? — насмешливо спросила она.

— Тебя, конечно, оклеветали…

Его самодовольный вид требовал ответа.

— Кое-что соответствовало действительности. Я и правда совершала некоторые поступки, о которых потом сожалела.

А кто-нибудь спрашивал, почему она так себя вела? Роджера это тоже совершенно не интересует.

Он бросил на нее уничтожающий взгляд, но Жаклин уже обвыклась в его презрении.

— Если намереваешься хоть изредка видеться с Тони, тебе придется обуздать свою любовь к ночным эскападам. Вряд ли это придется ему по вкусу, да и тебя не приблизит к желанной цели. Если твое имя будет метровыми буквами появляться в желтой прессе, Тони возненавидит тебя еще больше.

Собрав все силы, Жаклин подняла на него глаза. Уязвленная в самое сердце, она не сразу нашлась с ответом.

— Странно, что ты до сих пор не понял, что этого не случится. Тони мне так же дорог, как и тебе. Ему будет трудно ко мне привыкнуть — слишком неожиданно я появилась в его жизни. Однако я не собираюсь навязывать ему свою любовь. Да, он очень мне нужен, но я хочу, чтобы он полюбил меня, а не просто примирился с моим присутствием.

Роджер смотрел на нее в упор.

— Но если он не захочет?

— Если это случится, я придумаю, что делать… — спокойно ответила Жаклин.

После долгого молчания Роджер бросил взгляд на часы. Если он и пришел к какому-то выводу, то сообщить ей о своем решении не счел нужным.

— Уже поздно. Нам обоим необходим отдых. Можешь укладываться первой. Я подожду здесь.

Жаклин вздохнула и подавила зевок.

— Спасибо, так и сделаю. — Она встала. — Спокойной ночи.

Пройдя в спальню, Жаклин плотно притворила за собой дверь и на секунду привалилась к стене, чувствуя огромную усталость. Потом вынула из шкафа ночную рубашку и направилась в ванную, чтобы переодеться. Еще не хватало, чтобы Роджер застал ее раздетой!..

Однако он, видимо, и сам не желал этого, потому что появился, когда Жаклин уже лежала в постели. Сквозь опущенные ресницы она видела, как Роджер расстегивает пуговицы на рубашке. Какие у него красивые руки!.. Пальцы длинные, сильные… Руки художника или музыканта. Она хорошо помнила нежность этих рук… Жаклин крепко зажмурилась, чтобы не расплакаться. Не время предаваться воспоминаниям.

Роджер скрылся в ванной, пройдя совсем рядом с ее кроватью. Жаклин уткнулась лицом в подушку и разрыдалась. Неужели ей никогда не удастся забыть его? Нет, наверно, она обречена всю жизнь страдать и терзаться.

Жаклин закрыла глаза, и сон постепенно сморил ее.

Глава четвертая

Разбудил ее шум льющейся воды. Какое-то время она не могла сообразить, где находится. Потом память вернулась: Роджер, путешествие в Англию, Тони… Жаклин села в постели. В этот момент из ванной вышел обнаженный до пояса Роджер в джинсах, обтягивающих узкие бедра. Его влажные после душа волосы блестели. Не обращая на Жаклин внимания, он подошел к гардеробу и достал чистую рубашку. Жаклин не могла оторвать взгляда от его мощного торса — ни унции жира! Кровь застучала у нее в висках. Она желала его с той же страстью, что и в первые дни их знакомства. Но еще больше хотелось, чтобы он обнял ее, приласкал и утешил. Она жаждала любви, которую он не может ей дать, а одной страсти недостаточно.

Застегнув последнюю пуговицу, Роджер закатал рукава рубашки. Глаза Жаклин жадно следили за каждым его движением, скользя все выше, и наконец наткнулись на ироничный взгляд его зеленых глаз. Поняв, что выдала себя, Жаклин закусила губу от досады.

— Изголодалась? — ухмыльнулся он.

Глаза Жаклин расширились.

— Как ты сказал?

Роджер, присев на край кровати, не торопясь натянул носки, надел туфли и бросил на нее взгляд через плечо.

— Завтракать будешь?

Он имел в виду совсем другой голод, и они оба знали об этом. Нелепо обижаться на шутку, пусть даже дурного тона, и все же Жаклин почувствовала себя задетой. Тут уж ничего не поделаешь: Роджер имеет над ней безграничную власть, и так будет всегда. Стремясь скрыть обиду, она закинула руки за голову и запустила пальцы в свои роскошные волосы, отметив с некоторым злорадством, что Роджер невольно перевел взгляд на ее пышную грудь, едва прикрытую шелком и кружевами.

— Выпью чашку кофе.

Их взгляды встретились.

— И больше ничего? Могу ли я предложить тебе еще что-нибудь? — настаивал Роджер.

Жаклин, принимая вызов, холодно улыбнулась.

— Спасибо, но я не настолько голодна.

Роджер встал и засунул руки в карманы джинсов.

— Не чувствуешь вкуса? Обычно это бывает результатом невоздержанности…

Жаклин среагировала на очередное оскорбление с чисто слейтерской горячностью. Серые глаза негодующе сверкнули.

— Исходишь из собственного опыта? Помнится, у тебя всегда был отменный аппетит…

В ухмылке Роджера появилось что-то хищное.

— Бывало, но однажды я случайно отравился, съел какую-то гадость, с тех пор аппетит пропал.

Нет, зря она позволила втянуть себя в эту перепалку.

— Можешь продолжать в том же духе. Тебе не удастся меня уязвить. Однако обмен колкостями на голодный желудок никогда не казался мне идеальным началом дня.

Роджер оживился.

— Думаешь, я этого добиваюсь?

— Разве нет? Ты же брат Питера, хоть и неродной, так что меня это не удивляет. Садизм у вас в крови.

Улыбка исчезла с лица Роджера.

— Тебя послушать, так он просто дьявол какой-то.

— Да, он был дьявольски умен, в каждом мог найти уязвимое место и ловко пользовался человеческими слабостями. Питер и тебя охмурил, только ты отказываешься признать это.

— Видимо, потому, что Питер, которого знал я, разительно отличается от ужасного образа, созданного твоим воспаленным воображением.

— Питер был настоящим хамелеоном. — Жаклин тяжело вздохнула. — И никто не знал его лучше меня.