Мэри Уильямс - Золото Дюка

– За это несет ответственность графство, – говорил он, – и, если они вторгаются на мою землю, пусть и платят по счету.

Никто ничего не делал, и в черную дыру в земле, полуприкрытую зарослями куманики и разросшимися сорняками, продолжали проваливаться лисы, собаки или овцы. Сверху дыра была почти не видна, только иногда ночью при свете луны в ней, как черное стекло, мерцала вода. Именно в такой вечер, возвращаясь из Пензанса после деловой встречи, Дюк заметил нечто, что его весьма заинтересовало.

Дюк вел лошадь под уздцы, так как в этом месте подъем был крут. Вдруг он остановился: огибая холм снизу, справа от Дюка, покачиваясь и согнувшись, в сторону торфяников Куртни неуверенно двигался человек. Он нес мешок, а под мышкой у него был зажат какой-то предмет, очевидно, ружье. Дюк прищурился, стараясь разглядеть человека получше, и, когда луна вышла из облаков, узнал Сарна.

Что надо здесь беспутному братцу? Несомненно, хочет по старой привычке побраконьерничать перед тем, как запоздало вернуться к своей семье. Глупец! Горький гнев душил Дюка. ин, должно быть, в стельку пьян, если надумал играть в такие игры в лунную ночь, когда его фигура отчетливо видна из Фернгейта.

В это время зажегся свет в одном из окон Фернгейта, и полоса от него упала на тропу, еще сильнее осветив ее, и так уже залитую лунным светом. Какая-то черная тень зигзагами пролетела через свет, напомнив Дюку гигантское насекомое. Он чуть не вскрикнул, но в это время неожиданно показался всадник, который поскакал от дома в сторону тропы, а потом повернул налево.

Дюк почти сразу же узнал всадника. Это был Роджер Куртни. Он несся как сумасшедший, чтобы расправиться с вторгшимся на его территорию пришельцем.

Сердитый вопль... и сразу же – выстрел. Застыв на месте, чувствуя неизбежность трагедии, Дюк увидел, как его брат споткнулся, попытался удержаться на ногах и при этом выронил свое ружье. Последовала короткая пауза, потом Роджер опять выстрелил в воздух, два раза, влево и вправо, заставив Сарна броситься на землю и ползти назад. Но он взял гораздо ниже тропы и теперь двигался вслепую, прямо к смертельной яме.

Куртни отпустил поводья и, не шевелясь, спокойно наблюдал, как человеческое существо поглощает липкая грязная жижа бездонной ямы.

Когда Дюк оправился от шока, он не знал, как поступить, разрываясь между желанием догнать Куртни и стремлением попытаться спасти Сарна. Победило второе, хотя он и чувствовал всю бесполезность этого порыва. Роджер к тому времени уже подъезжал к повороту на Фернгейт. Через несколько секунд он исчезнет.

Подонок, убийца, думал Дюк, направляясь к яме. От него не дождаться угрызений совести и раскаяния. Возможно, Роджер и не намеревался убивать Сарна, но его гибель принесла Куртни удовлетворение и чувство триумфа. Чернильная бездонная яма – «Дыра мертвеца» – никогда не выпускала свою добычу. Дюк не сомневался, что хозяин Фернгейта в данный момент поздравляет себя с тем, что убрал с дороги одного из ненавистных Дарков.

Дюк никогда не испытывал теплых чувств к брату, но сейчас, глядя в непроглядную черноту ямы, на короткий миг почувствовал жалость, смешанную с отвращением. Бог свидетель, что в последние годы он желал одного: чтобы Сарн никогда больше не появлялся дома. Хотя, конечно, Дюк не желал брату такого ужасного конца. Сарн был лишь препятствием любви Дюка к Леоне. Только мать будет жалеть сына, даже такого непутевого. Глядя на ненасытную пропасть, освещенную луной, Дюк представил стенания, вопли старой женщины, которая дала им обоим жизнь. Сара была сентиментальной, чувствительной натурой. Может быть, ему надо подождать с грустным известием. Но Леона должна узнать об этом сейчас же, чем скорее, тем лучше. У нее теперь не будет причин отвергать его. Жесткое выражение его лица бессознательно смягчилось.

Он направился в Оулесвик. Не успел Дюк отдалиться от ужасной дыры и на сто ярдов, как увидел на тропе какой-то предмет, тускло блеснувший в лунном свете. Он пригляделся: раскрытая записная книжка лежала около камня. Дюк спрыгнул с коня и подобрал ее. На кожаной обложке золотом было вытиснено «Куртни».

Его светлость сквайр, эта высокомерная свинья, оставил улику своего присутствия на месте преступления. Если он, Дюк Дарк, захочет воспользоваться этим, у него в руках будет неплохая карта.

И, пуская лошадь в галоп, он подумал, что Дарки никогда не были шантажистами, но, когда время настанет, придется этому гордецу с черным сердцем держать ответ за все сразу. Куртни подтолкнул Сарна к смерти и однажды горько пожалеет о своей жестокости.

Леона уже ушла наверх и, вероятно, ложилась спать, когда Дюк вбежал в дом. Старый очаг, на котором она готовила еду, был еще теплым. Сверху доносились едва слышные звуки, и у Дюка на миг возникло непреодолимое желание прижать к себе сильное теплое тело Леоны, забыться от запаха ее кожи, почувствовать шелковистые волосы на своем лице. Она была его женщиной, была ею всегда, и это было предопределено судьбой. Но сейчас им руководила не страсть, ему хотелось просто тепла и уюта. Он чувствовал себя потерянным и одиноким в этой пустой кухне, он, который видел столько насилия и жестокости в чужой стране на золотых приисках, но всегда оставался равнодушным. А сейчас вдруг дрожит, как неоперившийся юнец.

Дюк вышел с кухни и преодолел уже половину лестницы, направляясь наверх, как внезапно передумал и вернулся обратно. Не сейчас, сказал он себе твердо, пусть она придет ко мне по собственному желанию, тогда мы вместе почувствуем, как нужны друг другу. Прийти к ней в поисках убежища и тепла было бы несправедливо для нас обоих. Когда я стану рассказывать ей о Сарне, то буду нежным и спокойным.

Он подошел к буфету, достал с полки бутылку и стакан. Дюк налил хорошую порцию виски.

– За тебя, приятель!

Он выпил залпом, налил еще, опять выпил – и так несколько раз. Прикончив бутылку, Дюк все же как-то умудрился добраться до своей комнаты, упал на кровать и проспал до утра. На дворе уже кудахтали куры и гремели жестяные бидоны для молока. Он открыл глаза, прищурился от яркого солнечного света, с трудом поднялся, протер глаза и налил из кувшина в чашку немного воды. Умывшись и приведя себя в порядок, спустился вниз.

Леона вошла в дом, когда Дюк надевал куртку, чтобы идти в «Веал Фэнси». Она подозрительно взглянула на деверя: запах алкоголя витал в воздухе, несмотря на принятые Дюком меры.

– Ты поздно вернулся вчера, – заметила она.

– Да.

Он не сделал попытки объяснить причину позднего возвращения, а Леона не стала интересоваться.

– Может, поешь? Есть ветчина, но если хочешь горячее, то яичницу придется сделать самому. У меня полно дел, а Сол уже ушел на рудник, как ты ему приказал.