Энн Брок - Романтические сны

Их глаза встретились, и Либ показалось, что на этот раз он точно ее поцелует. Она мягко высвободилась из его объятий.

— Если ты всерьез хочешь дать мне взаймы, — тихо произнесла Либ, — то нам, наверное, не стоит вместе ужинать.

Люк слегка опешил.

— Почему? — только и сумел вымолвить он.

Либ сорвала травинку и стала задумчиво вертеть ее между пальцами.

— Чтобы ты не думал, будто мне от тебя нужны только деньги.

Ветер растрепал Люку волосы, и он нетерпеливым движением отбросил упавшую на глаза прядь.

— Я так не думаю.

— Почему ты не веришь, что я никуда отсюда не сбегу? — спокойно спросила Либ, глядя на него в упор.

Люк отвел взгляд.

— Я хотел бы в это верить.

— Но не веришь. — По выражению его лица Либ догадалась, что попала в точку. — Мне нужно подумать, что делать дальше. Я хотела бы ненадолго остаться одна.

Люк поднялся, пристально посмотрел на нее и рассмеялся. Бред какой-то. Вчера он не собирался с ней никуда идти, а сегодня отменяет деловую встречу, только чтобы просто побыть рядом.

— Я действительно хочу дать тебе денег, — хрипло произнес Люк, — и не буду настаивать, если ты не захочешь пойти со мной поужинать. Но мы все равно станем видеться, ведь мы соседи, и рано или поздно…

Люк не договорил. Вскочив и стряхнув травинки с джинсов, он быстро ушел, даже не попрощавшись.

Либ залюбовалась его фигурой: несмотря на высокий рост, двигался он плавно и уверенно. Катаясь летом на велосипеде, Либ часто останавливалась возле школы, чтобы посмотреть, как Люк с друзьями играет в баскетбол. Он двигался грациозно, словно танцор, а когда легким движением посылал мяч в корзину, все его мышцы рельефно вырисовывались под бронзовой кожей. Роскошный мужчина — вне всяких сомнений.

И ее влекло к нему со страшной силой.

Глава 5

Либ сидела в огромном хранилище, среди мебели и всевозможных коробок. Оглядываясь по сторонам, Либ вдруг поняла, что ее тетушка еще дешево платила за хранение.

Либ открыла сундук, и в комнате разлился запах старого дерева, напоминая о Харриет.

В сундуке лежали аккуратно сложенные платья тетушки, которые она носила еще в 30—40-х годах. Они были со вкусом сшиты вручную.

Изнутри крышку сундука украшало зеркало, и Либ, достав одно платье, приложила его к себе. Когда-то они смотрели эти платья вместе с тетушкой, и Харриет рассказывала ей о Великой депрессии, о Второй мировой войне. Либ тогда было четырнадцать, и еще не оформившееся тело просто утонуло в одном из нарядов.

— Когда-нибудь, — таинственно произнесла Харриет, подмигивая Либ, — ты станешь такой же высокой и красивой, как я. Поверь моему слову, девочка.

— О, Харриет, — тоскливо вздохнула Либ, оглядывая теперь себя в зеркале. — Что же мне делать?

Либ поправила отложной воротничок платья и вдруг заметила, как у нее под рукой что-то блеснуло, — это была булавка с золотым медальоном в виде сердца. Она очень гармонировала с вышитыми на золотисто-коричневом фоне черными розочками, поэтому-то Либ и не заметила ее сразу.

Либ аккуратно нажала на защелку, и кулон открылся, но вместо ожидаемой фотографии внутри оказались написанные неуверенной рукой Харриет слова: «Слушай свое сердце».

В течение многих лет эти слова служили девизом Харриет.

Либ взяла платье с собой и, выйдя из хранилища, тщательно закрыла дверь на замок.

В церкви стояла невыносимая жара. Маленькие вентиляторы, установленные внизу оконных рам, едва ли могли чем-то помочь истекающим потом прихожанам. Как только заиграл орган, Люку захотелось закрыть глаза. Во время соло миссис Говард он всегда позволял себе немного вздремнуть, зная, что, если захрапит, сестра Бренда пихнет его локтем в бок.

Но с первых же аккордов стало ясно, что сегодня солирует не миссис Говард — голос был молодой, чистый и…

Люк мгновенно проснулся и посмотрел вверх, туда, где почти под самым куполом расположились хоры.

Это был голос Либ. Такой он ее еще никогда не видел: волосы собраны в высокую прическу, открывая изящную шею. Старомодное платье времен Кэтрин Хепберн, со скромным вырезом, но без глухого воротничка, эффектно подчеркивало достоинства ее стройной фигуры.

Их взгляды встретились. Люк заметил, как она улыбнулась, и даже подмигнула ему. Но ее лицо тут же приняло благоговейный вид. Люк почувствовал, как сердце бешено заколотилось у него в груди. Боже, до чего хороша! А какой голос.

Бренда толкнула Люка в бок:

— Это она? Твоя новая соседка?

Люк кивнул.

— Теперь понятно, почему на этой неделе ты так и не смог приехать к нам на обед, — хитро ухмыльнулась Бренда.

— Это не то, о чем ты подумала, — возразил Люк. — Мы просто друзья. — Сказав это, он едва ли сам поверил своим словам. Все было так, как хотела Либерти: он ссудил ей тридцать тысяч на ремонт дома, вместе с Ричем Лоуэллом они составили долговое соглашение, но когда он захотел скрепить их сделку чем-то более надежным, чем печать, Либ остановила его.

Она не хотела вступать с ним в связь, это было очевидно. Ей очень неловко из-за денег, которые он ей одолжил, и она уверяла, что только из-за этого держит его на расстоянии. Но Люк уверен, что это не единственная причина. Он ведь старше, да еще имеет неважную репутацию, которую, кстати, вполне заслуженно получил. Он не вправе ее ни в чем винить.

Они останутся друзьями.

— Ты никогда в жизни не дружил ни с одной женщиной, — прошептала Бренда. — Ты просто не знаешь, как это.

— Еще как знаю, — возразил Люк. — Ничего, научусь.

Все было бы не так сложно, если бы ему все время не хотелось целовать Либ, обнимать ее… Тьфу, о чем он думает в церкви!

Люк закрыл глаза и стал слушать, как поет Либ. Слова и мелодия были вполне заурядными, но ее чистый красивый голос превратил маленький гимн в нечто особенное.

Да, Либерти Джонс весьма интересная личность, она полна сюрпризов и совершенно непредсказуема. Она яркая, словно лучик солнца в мрачном мире бизнеса. Чем больше времени Люк проводил с Либ, тем труднее ему было расставаться с ней, чем больше он узнавал о ее необычном детстве и эксцентричной семье, тем больше ему хотелось знать. Она заставляла его смеяться так, как он не смеялся уже много лет.

Это было не просто физическое влечение, но и душевная тяга.

После окончания службы Люк остался ждать Либ на ступеньках церкви. Солнце уже начинало немилосердно палить, и Люк сначала немного ослабил галстук, затем снял пиджак. Когда появилась Либ, он заворачивал рукава рубашки.

Внезапно налетевший сквозняк плотно прижал тонкую юбку к ее стройным ногам. Из прически выбилось несколько прядей, отчего Либ показалась ему еще более прелестной.