Долли Нейл - Три месяца счастья
— Куда это вы собрались?
Вопрос был адресован Джулиусу, который тут же ощетинился, вероятно, по привычке, но все же сообщил, что они идут в библиотеку.
— Естественно, не вдвоем?
— Естественно, вдвоем, — возразила сердито Анна.
— А почему ты спрашиваешь? — поинтересовался Джулиус.
Эдвин окинул их взглядом и холодно улыбнулся.
— Потому что мне нужна помощь твоей… — он сделал паузу, — медсестры. Ты же умеешь печатать?
Анна неприязненно посмотрела на него.
— Смотря что ты имеешь в виду. Если тебе нужна секретарша, то лучше обратись в агентство. Боюсь, я не соответствую твоим требованиям.
— Вряд ли ты имеешь понятие, какие у меня требования. — Он вновь перевел взгляд на отца. — Ты можешь пойти один?
И Анна с ужасом увидела, что Джулиус кивнул. Прощай, враждебность, привет, дружелюбие! Она не могла поверить.
— Хорошо. Тогда я пошел.
Анна проводила его взглядом и поплелась вслед за Эдвином в домашнюю библиотеку. Он уже ждал ее, сидя за компьютером.
— Что все это значит? — прокричала она. Он повернулся.
— Не нужно разговаривать со мной таким тоном, — лениво проговорил Эдвин. — У тебя замашки школьного учителя, и мне это совершенно не нравится.
— А я и не хочу, чтобы это нравилось. — Анна покраснела. — Я не нанималась к тебе. Как ты смеешь вести себя так, словно вправе приказывать мне? — С каждой минутой она распалялась все больше, у него же на лице застыла холодная улыбка.
— Ты все сказала? — спросил он спокойно. — Тогда бери стул и садись. Я покажу, что делать.
Он повернулся к ней спиной и застучал по клавиатуре. Анна с отвращением посмотрела на его профиль.
— Я не умею печатать, — грубо сказала она и с грохотом выдвинула стоявший рядом с ним стул.
— Наверняка умеешь. У тебя полно талантов, отец превозносил тебя до небес. Сказал, что ты умела немного печатать и раньше, а здесь у тебя была практика и сейчас получается вполне приемлемо, так что… — Он повернулся, и она почувствовала, как опять зашумело в голове, — … не скромничай, пожалуйста. Так вот, что нужно делать.
— Так вот, что мне нужно делать?! Ты навязываешь мне работу секретарши. Но считаешь ниже своего достоинства хотя бы сказать «пожалуйста»?
Он взглянул на нее с выражением такого комического ужаса, что захотелось его ударить.
— Тысяча извинений. Пожалуйста. Так лучше? — Он не стал дожидаться ответа и принялся просматривать пачку писем, коротко рассказывая, что от нее требуется, и обучая ее основам работы на компьютере. Когда они покончили с объяснениями, он спросил: — Есть какие-нибудь вопросы?
— Да.
— Какие? — Эдвин заложил руки за голову и внимательно посмотрел на нее.
— Когда ты уезжаешь?
Он громко рассмеялся, провел ладонями по волосам и покачал головой.
— Кто знает. — Глаза сузились. — Я пока не решил.
Анна села за компьютер и начала печатать. Через два с половиной часа она закончила и была вынуждена признать, что работа оказалась вовсе не сложной.
— Я закончила, — сказала она, войдя в гостиную, где он сидел, обложившись разными документами и брошюрами. Она протянула стопку готовых писем, он быстро просмотрел их, кивнул, положил на стол и сказал:
— Надеюсь, эта работа не особенно утомила тебя, поскольку хочу снова воспользоваться твоими услугами. Будет меньше времени на то, чтобы строить глазки моему отцу. Не хочу сказать, что ты делаешь это, — вовсе нет. Но в любом случае, предосторожность лучше неприятности. Ты согласна?
— Ты… ты…
— Ублюдок?
— Да! — воскликнула она, но эта вспышка не произвела никакого впечатления.
— Это, наверное, банальность, но тебе говорили, что ты очень красивая, когда сердишься?
И она услышала тихий смех, смех, который потом преследовал ее весь день.
Днем он куда-то ушел, но гнев, вызванный высокомерным поведением этого человека, не утих.
— Поездка крайне утомила Джулиуса, и он пошел спать в семь часов вечера, прихватив с собой взятые в библиотеке книги. Книги о компьютере, какие же еще? И она провела вечер, изнывая от одиночества.
Ужинать тоже предстояло одной. Она как раз собралась положить себе на тарелку жаркое, приготовленное Эдной, как в дверь постучали. Анна вздрогнула и поморщилась. Так не хотелось сейчас видеть Эдвина.
— Куда он, черт побери, задевал свой ключ? — ворчала она, направляясь к двери. — Зачем тогда вообще брать ключ, если собираешься отрывать людей от стола и заставлять открывать тебе дверь? — Это так похоже на него, добавила она уже мысленно, про себя. И, наверняка, даже не подумает извиниться за причиненные неудобства.
Открывая дверь, она кипела от возмущения.
На пороге стояла незнакомая женщина, та самая женщина. Анна сразу поняла это, поскольку у стоявшей перед ней брюнетки должен был быть именно такой голос, который она слышала по телефону. Некоторое время они пристально разглядывали друг друга, затем Анна вежливо произнесла.
— Чем могу быть полезна?
— Ты — ничем, — ответила женщина, — но Эдвин непременно будет мне полезен. Он дома? — Тот же великолепный английский, тот же едва уловимый акцент, который она уже слышала по телефону. Конечно, именно эта дама звонила вчера.
Она улыбнулась, но взгляд остался холодным и оценивающим.
— Ты здесь работаешь? — спросила она несколько нетерпеливо. — Позволь мне войти.
— Конечно. — Анна посторонилась, а женщина кивнула на дверь:
— Мои сумки у такси. Если ты не возражаешь…
Три чемодана, если быть точной. Таксист тащил их к дому так усердно, что Анна не сомневалась: чаевые были немалыми.
Брюнетка осмотрела ее с головы до ног, хотя без всякого интереса, и как только Анна закрыла дверь, проговорила все с той же холодной улыбкой:
— Будь так любезна, скажи Эдвину, что приехала Мария Фелуччи.
— Это вряд ли возможно, — ответила Анна, с усмешкой глядя на гостью, — его нет.
— Ох! — Слова эти ей не понравились, она нахмурилась, и вежливая улыбка исчезла.
Анна почувствовала неприятный привкус ревности. Наверняка это его любовница. Роскошная женщина! Кареглазая, смуглая, изящная, стройная, с очень короткой стрижкой и такая маленькая, что рядом с ней Анна чувствовала себя гигантом. Дорогое платье, несколько более чем нужно открытое, не скрывало сильного загара. Замечательная фигура округлые формы и просто осиная талия. Великолепно ухоженные руки с длинными пальцами и ярким маникюром. Да, без сомнения, эта женщина никогда не носила джинсов и даже домашнюю одежду заказывала у самых дорогих портных. Она сама казалась дорогой и твердой, как великолепный драгоценный камень.
