Дина Лоуэм - Утоли мою печаль

Эта женщина, конечно, не подпустит его к себе и не позволит поговорить с ней или физически вырвать из лап беспощадных демонов войны.

Но, несмотря на эти мысли, Майкл подошел и положил руку ей на плечо.

– Мы вернемся через несколько минут, Персик, – спокойно и мягко сказал он, разворачивая ее к выходу. – Пусть дети садятся за стол, если готовы, хорошо?

И Персик, непреклонный и недоверчивый, с его поразительным взглядом и могучими руками, видимо, понял всю важность происходящего, потому что молча отворил наружную дверь перед Майклом и дал ему вывести хозяйку во двор.

5

«Что он себе думает? – размышляла Мэдж. – Разве он ничего не понимает? Разве он не видит, что происходит? Боже мой, я не хочу, чтобы он ходил со мной и держал меня за руку… Чтобы он что-нибудь со мной делал… Не хочу…»

Минут двадцать Майкл выгуливал ее, слушая, как она бормочет всякую чепуху и иногда тихонько ругается. Он слушал и ждал, пока она не придет в себя, чтобы вернуться и спокойно встретиться со своей семьей. Он держал Мэдж за руку, борясь с мучительным желанием поцеловать ее. Прижать к сердцу и утешить.

Майкл не сделал этого. Они гуляли, и он держал ее за руку и говорил что-то успокаивающее, словно она была малым ребенком. Наконец Мэдж начала понемножку приходить в себя. Она глубоко вздохнула и потерла лицо усталыми руками, словно смывая с себя напряжение, выгнавшее ее из дома. Она пошла медленнее, тело ее расслабилось, и руки перестали дрожать.

– Он все-таки ничего не понял, – сказала она, и это было больше чем утверждение.

Это была молитва. Майклу показалось, что он понял ее.

– Так объясни ему! – воскликнул он.

От реки поднимался легкий туман, и Майклу казалось, что Мэдж – это фея, которую он нашел в зачарованном лесу. Но в глазах у нее была человеческая печаль, выдававшая ее принадлежность к реальному миру.

Поначалу она никак не прореагировала на его слова. Но потом, словно издалека, до нее донеслись звуки его голоса. Она вздрогнула, осознав, что с ней происходит и кто ей помогает справиться с этим.

– О Господи, – сказала Мэдж, прижав руки к груди и порываясь убежать. – Простите меня!

Майкл улыбнулся.

– За что простить? – спросил он. – За то, что ты – человек?

Мэдж взволнованно тряхнула головой, глядя туда, где свет из окон падал на увлажненную росой траву.

– Зачем вы сделали это? Они никогда не… Что я скажу Джонни?

– Я уже говорил вам. Скажите ему правду.

– Ну уж нет, – только и ответила она, по-прежнему глядя на дом. – Ну уж нет!

Майкл всей душой хотел понять ее. Вот Энди тот бы сумел вытянуть из Мэдж все секреты, лишь заглянув ей в глаза. Но Энди был одним из лучших консультантов, когда-либо работавших в ветеранском центре. Он избавил тысячи участников корейской войны от их кошмарных снов и ужасных реакций. Энди был почти ясновидящим, он мог поставить диагноз по запаху пота человека.

– Вы… э… не возражаете остаться до завтра? – спросила она виноватым голосом.

– Буду счастлив, – просто ответил он.

Мэдж ничего не сказала, только кивнула и направилась к дому, где ждали дети и Персик. Майкл, чувствуя себя пятым колесом в телеге, поплелся следом.

– Спасибо вам, – сказала она, не оборачиваясь к нему, когда они подошли к двери.

Он ждал, пока она возьмет себя в руки, и улыбался.

– На здоровье, – искренне ответил он.

Обед прошел спокойно, Майкл заметил, что Джонни ерзает и старается не смотреть ему в лицо. Ну и ладно. Спасибо, хоть не стал возобновлять разговор о курсах офицеров запаса. Джесс непрерывно болтала и хихикала, как будто ей одной приходилось поддерживать беседу. Мэдж, все еще бледная и напряженная, натянуто улыбалась дочери и изредка подавала реплики, звучащие невпопад.

Они говорили о школе, о восстановлении исторических зданий, о спорте. Персик, сидящий рядом с Майклом, молчал, искоса наблюдая за ним. Его вклад в беседу ограничивался несколькими односложными ответами. Но ел он с аппетитом. Прежде чем встать из-за стола, тщательно подобрал остатки соуса кусочком хлеба.

– Неплохо, – проворчал он, отодвигая тарелку.

За весь обед Персик ни разу не заговорил с Майклом, не проронил ни слова, но вышел с таким видом, будто все уже сказано, что несколько смутило Майкла. Поэтому, когда убрали посуду и дети начали обсуждать с матерью свои насущные проблемы, он вышел в туманную ночную мглу и постучался в дверь коттеджа Персика.

Ни силой, ни ростом Майкл обделен не был. Но по сравнению с чернокожим гигантом, открывшим дверь, он почувствовал себя коротышкой.

– Надо поговорить, – сказал Майкл.

Видимо, его хорошо поняли. Персик приоткрыл дверь пошире и отступил, пропуская гостя.

Двухкомнатный домик был обставлен очень просто. Широкая голубая тахта, голубые занавески, ваза с полевыми цветами на старомодном камине. Библия на столике и маленький приемник на полке. На стене – акварели и пара рисунков в самодельных рамках.

Майкл обратил внимание на портрет самого Персика, сделанный углем на ватмане. Просто, строго и сильно.

– Кто рисовал? – спросил он.

– Мальчик. – В хрипловатом голосе Персика явно прозвучала нотка гордости.

– Джонни? – уточнил Майкл.

Персик кивнул.

– У вас с ним проблемы? – поинтересовался он.

Майкл оставил его вопрос без ответа и еще раз осмотрел картины.

– Это тоже все он?

– Он.

Майкл покачал головой.

– Я вам завидую.

Персик, видимо, понимал его. Майкла не смущал грозный вид хозяина. Такие ребята были и у него в отряде. Молчаливые богатыри, они на все имели свою точку зрения, но за правду стояли горой. Майкл знал, как с ними общаться.

– Я могу помочь ей, – без обиняков сказал он, зная, что Персик уважает краткость.

– А кто просит?

Они стояли в маленькой комнате, присматриваясь и примериваясь друг к другу, словно соперники, готовые к схватке.

– Она сказала, что вы сидели в Рейфорде. – Майкл не ожидал ответа. – Вы имели там дело с ветеранами?

– А что?

– Вы слышали, как они кричат по ночам? Видели, как они прячутся по углам и взрываются без предупреждения? Они держатся друг за друга и говорят вам, что вы ничего не понимаете, потому что не были там.

И опять в глазах Персика он увидел понимание.

– Она рассказывала вам о Корее? – задал новый вопрос Майкл.

Персик пожал плечами.

– Говорила, что была медсестрой, и это, мол, совсем не то. Не хотела обсуждать.

Майкл покачал головой.

– Она все еще просыпается с криком, вот как.

Персик знал. Но он был слишком предан хозяйке, чтобы признать это.

– И я тоже, – сказал Майкл. – Я знаю, каково ей приходится, и хочу помочь ей.